MASH - [34]
— О’Рейли, — сказал Генри, — уже шесть часов.
— Ничего, сэр.
— Шесть ноль пять.
— Ничего, сэр.
— Слава тебе, Господи! — воскликнул Дюк.
— Молодец, О’Рейли, — сказал подполковник, — Свободен.
— Спасибо, сэр.
— И вот еще кстати, Радар, — сказал Ястреб, — зайди-ка завтра на Болото за бутылкой виски.
— Спасибо, сэр, — ответил Радар, — Очень щедро с вашей стороны, но ведь вы же хотели сказать «за двумя бутылками».
— Окей, — сказал Ястреб, — Ты прав, с нас причитается две.
— Спасибо, сэр.
— Мы все сошли с ума, — добавил Генри.
Бурной радости не было. Они все слишком устали. Даже не устали, а измождены, полностью выжаты, так что хирурги сразу же повалились в койки. Когда наступило и прошло 6:00 утра, а никаких вертолетов не наблюдалось, они продолжали дрыхнуть. Так что, когда в 8:00 утра появился Радар О’Рейли, в сопровождении лаборанта, он мог бы выбрать любого из троих себе в жертву — не на предмет двух пузырей с виски, а на предмет пинты резус-отрицательной крови группы А, заказанной, но не прибывшей из Сеула.
— Капитан Форрест? — потряс Радар Дюка, — Сэр?
— Не сейчас, дорогая, — промычал Дюк, — Спи дальше.
Радар тихонько распрямил правую руку Дюка и ловко сделал укол новокаина рядом с веной. Дюк повозился, но не проснулся. Пока ассистент затягивал рукав футболки Дюка в качестве жгута, Радар не без мастерства ввел в вену иглу № 17 и радостно откачал пинту крови.
— Где взял? — поинтересовался подполковник Блэйк, после того как Радар быстро проверил кровь на группу и предстал с нею перед начальником, — Двадцать минут назад ты говорил, что больше нету.
— А я донора нашел, сэр, — ответил Радар.
— Какой хороший мальчик, — похвалил подполковник.
Через два часа подполковник сам был гостем в Болоте. К этому моменту Ястреб был где-то посреди Мусконговской бухты, между Островом Развалин и маяком Франклина. Он и Большой Бенджи Пирс вытягивали ловушки с омарами.
— Лучшие в мире, — заявил Ястреб.
— Давай, Пирс, — тряс его Генри. — Ну, давай же, просыпайся!
— Что случилось, батя?
— Черта с два батя, — сказал Генри, — это же я.
— Кто?
— Слушай, Пирс, — сказал Генри, — там в предоперационной корейский пацаненок. Аппендицит вот-вот лопнет. Кто его вырезать будет?
— Ты, — пробормотал Ловец, поворачиваясь в раскладушке на другой бок.
— А почему я? — спросил Генри.
— А потому что, — промычал Ловец, — пусть ты и лидер среди людей, но людей у тебя не осталось.
10
Операции на пациентах повышенного риска в любое время дело тяжелое и огорчительное, а когда их приходится делать постоянно, это может вредно повлиять на психику тех, кто ими занимается. Таким образом, вполне можно было ожидать последствий Великого Потопа не только на выживших пациентах, но и на хирургах, способствовавших их выживанию. Первый обитатель Болота, на ком проявились последствия того, через что они прошли, был Ястреб Пирс, а первой их жертвой стал анестезиолог Ужасный Джон.
Хороший анестезиолог просто незаменим при любой важной операции. Без него беспомощен даже самый лучший в мире хирург. А с ним даже средненький хирургишко может выглядеть хорошо. Когда человек во главе стола понимает хирургическую задачу и нужды хирурга, когда он понимает физиологию и фармакологию действий, проносящих пациента через такую ответственную процедуру, когда он может не только держать пациента в глубоком, контролируемом сне все нужное время, но и разбудить по окончании операции или около того, тогда он и есть анестезиолог и друг всего человечества. А если все, на что он способен — это держать пациента в бессознательном состоянии, то он просто газопроводчик. В Корее было много газопроводчиков, но в лице капитана Ужасного Джона Блэка — ясноглазого, темноволосого, и несомненно самого красивого мужчины во всем госпитале, 4077-й заполучил именно анестезиолога.
Ужасный Джон работал, возможно, больше всех в команде. Теоретически в его обязанности входила лишь подача газа и контроль за анестезией пациента. В действительности же, являясь единственным из всех специалистом с законченным образованием анестезиолога, он считал своим долгом, если не военным, то моральным, всегда быть под рукой. Из-за этого он неоднократно дежурил круглосуточно, в течении нескольких дней, лишь с редкими перерывами на полузабытье. В отчаянные времена — такие как Великий Потоп, хирурги прекрасно осознавали и его перманентное истощение, и более чем сверхчеловеческое напряжение. И все же, к очередному трудному пациенту для обеспечения анестезии они требовали именно Ужасного Джона, или, по крайней мере, чтоб он был где-нибудь поблизости, чтобы контролировать процесс. Одно его присутствие, или даже мысль о том, что он прикорнул где-то в уголке предоперационной, была эмоциональным бальзамом на сердце человека с ножом.
Одним из постоянных клиентов 4077го МЭШ была Дивизия Содружества, состоявшая из английских, канадских, австралийских, новозеландских и других войск из колоний Великобритании. Располагались они в нескольких милях к западу. Капитан Блэк абсолютно, непоколебимо, горячо, непримиримо ненавидел всех медиков Дивизии Содружества. По очень простой причине: каждому раненному солдату они давали полгранулы морфина и чашку чая. Если солдат не был способен глотнуть чай, ему все равно давали полгранулы морфина. В результате такого «лечения» приходилось ждать, пока пройдет действие морфина, чтобы оценить состояние пациента. А если требовалась экстренная хирургия, в процессе усыпления пациента рвало чаем прямо на колени Ужасного Джона. Зачастую прибывали раненые с дырками в животе или тонкой кишке. В таких ситуациях колени Ужаса оставались чистыми. Хирургам же приходилось откачивать чай из брюшной полости, куда он просачивался через дыры. В МЭШе 4077 диагноз «воспаление брюшины чаем» хирурги встречали в историях болезни чаще, чем за всю историю медицины.
