Маруся - [8]
– Да шо ж яны, сволачи, робяць! – характерный говорок Якубовича нельзя было спутать ни с чем. – Чым яны нас лупили? Што за калибр таки?
– Обычный калибр, повышенного размера, как раз на тебя рассчитан! – засмеялся в ответ Сенька-Одессит, и его смех дружно подхватили остальные. Лучше смех, пусть немного натянутый, чем испуг в глазах.
– Якубович! – пора приводить бойцов в чувство. А ничего не приводит в чувство лучше, чем привычный уверенный голос командира. – Отставить смех! Подсчитать потери!
– Есть! Давай, хлопцы, оглянись на соседей справа-слева, кого няма?
– Вроде все! – зашептались бойцы. – Нет, Емельянчика нема!
– А может, завалило его, вон, стена тут обсыпалась!
– И Нигматулина нету!
– А с рукой у тебя что? Вон, кровищи…
– Осколком зацепило…
– Убило Емельянчика!..
– И Нигматулина тоже…
* * *
Артобстрел унёс жизни двух бойцов в нашем взводе, еще трое получили ранения. Времени на оказание должной медицинской помощи не было – перевязали наскоро, и опять в строй, из-за холмика напротив уже доносилось утробное рычание моторов.
– Приготовиться к бою! – крикнул я, с силой провел ладонью по лицу, и приник к окулярам бинокля. Как раз вовремя – уже показался первый танк. Теперь главное – сколько их. Вот выкатывается второй… Третий… Четвертый! Для усиленного танками пехотного батальона уже максимум! Пятый! Шестой!
– Внимание, бойцы! Шесть танков! Приготовить гранаты! Кидать только по команде!
На левом фланге, у Гонгадзе, застрочил пулемет. Почти одновременно с ним застучал короткими очередями пулемет у Ковальчука. Ну что ж, пехота сейчас снова заляжет. Но вот танки! Танки рвались вперед, безпрерывно стреляя из пушек и пулеметов, не давая поднять головы. Но вот самый быстрый из них, вырвавшись вперед, получил бронебойным под башню, встал и задымил. Молодец, Сашка! Давай их! Вот еще попадание! А вот крайний левый задымился! Это не мы! Это явно кто-то из орлов Гонгазде! Ну, слава Богу! Располовинили, теперь повернут, не любят фрицы, когда потери большие. Однако, нет! Прут дальше! И пехота за ними бежит, словно им соли насыпали!
– Пропустить танки! Отсекаем пехоту! – крикнул я, глядя на быстро приближающуюся тушу многотонной машины.
– Товарищ лейтенант, разрешите я! – прокричал на ухо Якубович, показывая готовую связку из трех гранат.
– Пропусти сначала! Давай! – крикнул в ответ я и мы оба легли на дно окопа: сейчас над нами пройдет танк. Бывает, фриц останавливается, и начинает «утюжить» – крутиться на месте, утрамбовывая землю. Можно попытаться отскочить, отползти подальше. А можно остаться. И тут уж как повезет. Или раздавит, или… или будет как с армянином Акопяном. Когда раскопали его – оказался жгучий брюнет седым. Еще в Белоруссии было дело…
Танк, не сбавляя ходу, переехал окоп и понесся дальше. Только недалеко – распрямившийся пружиной Якубович широко, как на учениях, размахнулся, и швырнул гранаты, как раз туда, где башня крепится к корпусу. Эффект был впечатляющий – мощный взрыв, пламя, свист осколков и захлебнувшийся рев мотора.
– Молодец, Якубович! Проверь, чтоб не вылез кто у нас за спиной! – крикнул я и оглядел поле боя: из трёх достигших окопа танка подбиты все три. Итого с утра уже восемь танков. Идем на рекорд! А фашистская пехота снова драпает. Эх, сейчас бы в атаку! Но не те силы. Отбились – и ладно.
* * *
– Ну что, герой, докладывай! – капитан Серов широко улыбался, несмотря на свежие бинты на голове, в двух местах пропитанные кровью. – Кого к наградам представлять?
– Сержант Якубович, рядовой Иванов, рядовой Хабибулин – по одному танку! – доложил я. – Расчет младшего сержанта Александра Мирохина – четыре танка.
– Четыре танка! – восхищенно повторил Серов. – Нет, ну ты посмотри! Не стыдно мне за твой взвод, Авдеев, порадовал!
– Потери большие, товарищ капитан, – несколько сбавил я его пыл. – Пятеро убито, двое тяжелораненых, еще семь человек – ранения различной степени тяжести.
– Сколько в строю?
– Со мной девятнадцать.
– Девятнадцать! – капитан рубанул ладонью воздух. – Я сейчас от Ковальчука. Их осталось семеро.
Я опустил глаза. По сравнению с Егорычем, выходило, у нас ситуация получше, грех жаловаться. Но смириться с потерями я никогда не мог. Как можно смириться с тем, что каждого четвертого из тех, кто утром вместе со мной встречал рассвет уже нет с нами!
– Тяжелораненых доставь в хату на том конце деревни, подальше отсюда, и кого-нибудь с ними оставь. Медсестры у нас нет, сам понимаешь, но повязку поменять и воду подать сможет кто-то из легкораненых. Туда же поступят раненые от Гонгадзе и Ковальчука.
– Есть доставить в крайнюю хату.
– Отдыхайте пока, но не расслабляйтесь, – капитан глянул в небо – солнце стояло почти в зените. – Мы им нос хорошо утерли, теперь они подумать должны будут, посоветоваться. Часик-полтора у нас, думаю, на перекур имеется.
* * *
Снова шел я по той же деревенской улице. Взявшись по четверо за углы плащ-палаток, мы осторожно несли наших раненых в дальнюю от окопов хату. Я глядел по сторонам – не узнавал деревню. Артобстрел сровнял с землей ближайшие к нам дворы и хаты, поджег другие. До половины улицы деревни уже, считай не было. Дальше хаты пока уцелели, но ведь и до вечера еще далеко.
Большинство людей, достигнув возраста критического осмысления реальности, смотрят на окружающий их мир и пытаются разобраться: зачем им дана эта жизнь? Кто её дал? Как её необходимо прожить, чтобы потом «не было мучительно больно за неправильно прожитые годы»? Абсолютное большинство людей всю жизнь учатся, трудятся, часто – мучительно, преодолевают массу различных проблем, а жизнь – «чем дальше – тем труднее…». А заканчивается всё известно чем – болезнями и «проводами в последний путь»… Они задают сами себе вопросы: «Где же Бог – если Он есть? Зачем на нашу голову приходится столько мучений и можно ли их избежать?»Этот материал призван помочь дать ответ на многие вопросы, которые возникают в жизни людей.
Книга возникла в процессе 60-летней трудовой деятельности и 55-летних выступлений в СМИ. Работа проводилась на фоне безразличия и безответственности кабинетчиков всех рангов науки «диссертабельных диссертаций».
Неопределенность в жизни, безответная любовь и нескладывающиеся отношения с ровесниками. Такая ситуация в жизни случается почти с каждым подростком, в которую и попал Александр Климов – типичный хороший мальчик, который был белой вороной среди сверстников. В одну ночь вся его жизнь перевернулась с ног на голову, возродив в нем древние силы. Он не может это скрывать из-за необъяснимых фактов, случившихся в эту же ночь: Сашу подозревают в убийстве четверых мальчишек. За ним начинают охотиться полиция и клан Воды Ордена Света – сообщества таких же, как и он, которые скрываются тысячелетиями.
Это история о ребенке, который лишился родителей и попал в детский дом, из которого его взяла к себе домой молодая семья. Они воспитывали мальчика долгие годы, заботясь о нем и воспитывая как своего родного ребенка, и, казалось бы, эта история имеет счастливый конец, но у данного рассказа есть и обратная сторона медали, окутанная мраком и тайнами…
В книге затронуты вечные темы – противостояние добра и зла, человек и война, связь поколений. Время действия – гражданская и Первая Мировая, Вторая Мировая войны. На первой сражался отец, на второй – отец и сын, которые имеют неразрывную духовную связь. И хоть перманентность войны угнетает, эта духовная связь между людьми, не дающая временам прерваться, не позволяющая ушедшим сгинуть без следа, сообщает радость. Радость и заслуженную благодарность, отзывающуюся в сердцах тех, кто живет сейчас. В романе переплетены реальность и вымысел, философия и обыденные размышления.
Это маленький рассказ про игроков на Ифельсар, без особых пояснений кто и что делал. Просто захотелось написать про тех, чью работу главный герой не знает досконально. Не вычитано.