Маруся - [8]
– Да шо ж яны, сволачи, робяць! – характерный говорок Якубовича нельзя было спутать ни с чем. – Чым яны нас лупили? Што за калибр таки?
– Обычный калибр, повышенного размера, как раз на тебя рассчитан! – засмеялся в ответ Сенька-Одессит, и его смех дружно подхватили остальные. Лучше смех, пусть немного натянутый, чем испуг в глазах.
– Якубович! – пора приводить бойцов в чувство. А ничего не приводит в чувство лучше, чем привычный уверенный голос командира. – Отставить смех! Подсчитать потери!
– Есть! Давай, хлопцы, оглянись на соседей справа-слева, кого няма?
– Вроде все! – зашептались бойцы. – Нет, Емельянчика нема!
– А может, завалило его, вон, стена тут обсыпалась!
– И Нигматулина нету!
– А с рукой у тебя что? Вон, кровищи…
– Осколком зацепило…
– Убило Емельянчика!..
– И Нигматулина тоже…
* * *
Артобстрел унёс жизни двух бойцов в нашем взводе, еще трое получили ранения. Времени на оказание должной медицинской помощи не было – перевязали наскоро, и опять в строй, из-за холмика напротив уже доносилось утробное рычание моторов.
– Приготовиться к бою! – крикнул я, с силой провел ладонью по лицу, и приник к окулярам бинокля. Как раз вовремя – уже показался первый танк. Теперь главное – сколько их. Вот выкатывается второй… Третий… Четвертый! Для усиленного танками пехотного батальона уже максимум! Пятый! Шестой!
– Внимание, бойцы! Шесть танков! Приготовить гранаты! Кидать только по команде!
На левом фланге, у Гонгадзе, застрочил пулемет. Почти одновременно с ним застучал короткими очередями пулемет у Ковальчука. Ну что ж, пехота сейчас снова заляжет. Но вот танки! Танки рвались вперед, безпрерывно стреляя из пушек и пулеметов, не давая поднять головы. Но вот самый быстрый из них, вырвавшись вперед, получил бронебойным под башню, встал и задымил. Молодец, Сашка! Давай их! Вот еще попадание! А вот крайний левый задымился! Это не мы! Это явно кто-то из орлов Гонгазде! Ну, слава Богу! Располовинили, теперь повернут, не любят фрицы, когда потери большие. Однако, нет! Прут дальше! И пехота за ними бежит, словно им соли насыпали!
– Пропустить танки! Отсекаем пехоту! – крикнул я, глядя на быстро приближающуюся тушу многотонной машины.
– Товарищ лейтенант, разрешите я! – прокричал на ухо Якубович, показывая готовую связку из трех гранат.
– Пропусти сначала! Давай! – крикнул в ответ я и мы оба легли на дно окопа: сейчас над нами пройдет танк. Бывает, фриц останавливается, и начинает «утюжить» – крутиться на месте, утрамбовывая землю. Можно попытаться отскочить, отползти подальше. А можно остаться. И тут уж как повезет. Или раздавит, или… или будет как с армянином Акопяном. Когда раскопали его – оказался жгучий брюнет седым. Еще в Белоруссии было дело…
Танк, не сбавляя ходу, переехал окоп и понесся дальше. Только недалеко – распрямившийся пружиной Якубович широко, как на учениях, размахнулся, и швырнул гранаты, как раз туда, где башня крепится к корпусу. Эффект был впечатляющий – мощный взрыв, пламя, свист осколков и захлебнувшийся рев мотора.
– Молодец, Якубович! Проверь, чтоб не вылез кто у нас за спиной! – крикнул я и оглядел поле боя: из трёх достигших окопа танка подбиты все три. Итого с утра уже восемь танков. Идем на рекорд! А фашистская пехота снова драпает. Эх, сейчас бы в атаку! Но не те силы. Отбились – и ладно.
* * *
– Ну что, герой, докладывай! – капитан Серов широко улыбался, несмотря на свежие бинты на голове, в двух местах пропитанные кровью. – Кого к наградам представлять?
– Сержант Якубович, рядовой Иванов, рядовой Хабибулин – по одному танку! – доложил я. – Расчет младшего сержанта Александра Мирохина – четыре танка.
– Четыре танка! – восхищенно повторил Серов. – Нет, ну ты посмотри! Не стыдно мне за твой взвод, Авдеев, порадовал!
– Потери большие, товарищ капитан, – несколько сбавил я его пыл. – Пятеро убито, двое тяжелораненых, еще семь человек – ранения различной степени тяжести.
– Сколько в строю?
– Со мной девятнадцать.
– Девятнадцать! – капитан рубанул ладонью воздух. – Я сейчас от Ковальчука. Их осталось семеро.
Я опустил глаза. По сравнению с Егорычем, выходило, у нас ситуация получше, грех жаловаться. Но смириться с потерями я никогда не мог. Как можно смириться с тем, что каждого четвертого из тех, кто утром вместе со мной встречал рассвет уже нет с нами!
– Тяжелораненых доставь в хату на том конце деревни, подальше отсюда, и кого-нибудь с ними оставь. Медсестры у нас нет, сам понимаешь, но повязку поменять и воду подать сможет кто-то из легкораненых. Туда же поступят раненые от Гонгадзе и Ковальчука.
– Есть доставить в крайнюю хату.
– Отдыхайте пока, но не расслабляйтесь, – капитан глянул в небо – солнце стояло почти в зените. – Мы им нос хорошо утерли, теперь они подумать должны будут, посоветоваться. Часик-полтора у нас, думаю, на перекур имеется.
* * *
Снова шел я по той же деревенской улице. Взявшись по четверо за углы плащ-палаток, мы осторожно несли наших раненых в дальнюю от окопов хату. Я глядел по сторонам – не узнавал деревню. Артобстрел сровнял с землей ближайшие к нам дворы и хаты, поджег другие. До половины улицы деревни уже, считай не было. Дальше хаты пока уцелели, но ведь и до вечера еще далеко.
Вы слышали, как ломаются кости? Вы слышали, как кричат люди от невыносимой боли? Чувствовали дрожь по всему телу от приближающегося ужаса? Вы видели, как разрушаются мечты и планы на счастливое будущее? Может, вам когда-то приходилось убегать от маньяка или вы и есть убийца? Знаете ли вы что такое безнадега? Знаете, что такое смерть?..Эта книга отнюдь не о счастливых мирах или сказочных путешествиях. Здесь нет места счастливому концу, и нет шансов отделаться без жертв. Думаете, вы в безопасности?.. Никто не в безопасности.
Можно ли человеку безнаказанно превратить отдельно взятую территорию в могильник для радиационных отходов? Настолько ли податлива, послушна и безропотна природа, которую многие из людей считают неодушевленной материей, лишенной разума и возможности отмщения? Если Земля всё же разумна, то каков будет её праведный гнев, направленный против людей? Как сами люди поведут себя в условиях локального апокалипсиса? Смогут ли они вообще сохранить свой человеческий облик? Удалось ли автору дать исчерпывающие ответы на эти вопросы, судить читателю...
Кто не желает стать избранником судьбы? Кто не хочет быть удостоенным сверхъестественных даров? Кто не мечтает о неуязвимости, успехе у женщин, феноменальной удачливости в игре? Кто не жаждет прослыть не таким как все, избранным, читать чужие мысли и обрести философский камень? Но иронией судьбы все это достается тому, кто не хочет этого, ибо, в отличие от многих, знает, кому и чем за это придется заплатить.
Решив учиться в магической Академии, я пошла против воли отца. Ему не хотелось, чтобы я выходила за пределы нашей территории. В его глазах моя судьба — сидеть дома в четырех стенах, со временем выйдя замуж за того, на кого он укажет, за того, кому он сможет доверить нашу семейную тайну, размер и важность которой очень велики. Но меня такое решение не устроило и я, забрав с собой верного друга, сбежала, впервые в жизни поведя себя таким образом. Что ждет меня на этом пути? Что за таинственные личности появляются на моем пути? И что за судьба уготовлена мне пророчеством?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В застывшем воздухе — дымы пожарищ. Бреду по раскисшей дороге. Здесь до меня прошли мириады ног. И после будут идти — литься нескончаемым потоком… Рядом жадно чавкает грязь. — тоже кто-то идет. И кажется не один. Если так, то мне остается только позавидовать счастливому попутчику. Ибо неизбывное одиночество сжигает мою душу и нет сил противостоять этому пламени.Ненависть повисла над дорогой, обнажая гнилые, побуревшие от крови клыки. Безысходность… Я не могу идти дальше, я обессилел. Но… все-таки иду. Ибо в движении — жизнь.