Мартынов. Неделя стюарда - [96]

— Что тут произошло, Матвей?! — воскликнула, белозубо улыбаясь, Лена Бенесова.

— Нет времени объяснять, — я взял её за плечи, развернул и затолкал обратно за руль. — Подъезжай задом к вон той машине.

Вдвоём мы с Экином живо поставили мой «ЗИЛ» на жёсткий прицеп к пикапу и накрыли брезентом, который лежал в кузове автомобиля Тараса. Я подошёл к Лене, с любопытством смотрящей по сторонам.

— Это что, трупы? — спросила она, показывая пальчиком в сторону нескольких лежащих на асфальте бандитов.

— Нет, они просто лежат, отдыхают, — ответил я. Затем я взял её за лицо и посмотрел в глаза, — об этом нельзя знать никому. Это секрет. Поняла?

Она два раза кивнула.

— Отвези эту машину обратно ко мне на задний двор и оставь там, — сказал я. — Я встречусь с тобой, когда закончу дела.

Она поцеловала меня, засунув в рот мне чуть ли не весь свой язык. Я сразу почувствовал сексуальное напряжение. Лена оторвалась от поцелуя и посмотрела на меня сверкающими глазами.

— Тебе придётся серьёзно заплатить мне за эту услугу, — прошептала она. — А раз ты слуга, и денег у тебя нет, то я возьму натурой, — она слегка прикусила мне губу.

— Хорошо, Лена, — кивнул я. — Слушай внимательно: поедешь в сторону, противоположную городу, выйдешь на Потёмкинское кольцо и заедешь в Константинополь со стороны Ушаковской арки, поняла?

— Поняла, — сказала она с хрипотцой, — Матвей, расстегни ширинку.

— Лена, мне некогда! — возмутился я. — Да мы и не одни.

— Да он и не увидит, — отмахнулась Лена, приоткрывая дверь и свешиваясь из машины на уровень моего пояса, — я чуть-чуть.

«Ну вот что мне с ней делать?» — подумал я и подчинился.

— Ну что, довольна? — секунд через пятнадцать спросил я.

— Ага, — деловито ответила она, возвращаясь за руль и вытирая губы тыльной стороной ладони. — Так, до Потёмкинского и через Ушаковскую арку в Константинополь?

— Да, — ответил я, — всё, поезжай.

Когда пикап Тараса с моей машиной на прицепе начал движение я обратился к Экину:

— Лодочная эта в каком направлении именно?

— Там, — курьер показал рукой.

— Отлично, — ответил я, и, обняв его за подмышки, взвился в воздух.

За время пока мы возились здесь, у меня, как всегда совершенно для меня неожиданно, немного восстановился Яр. Теперь мой огромный резервуар снова был полон где-то на четверть. Лететь предстояло совсем небольшое расстояние, поэтому на схватку должно было ещё остаться прилично.

Вскоре мы увидели вдали огни лодочно-гаражной станции, где мы изначально собирались накрыть Шавика и его людей.

— Ваше благородие, — прошептал Экин, — спустите пониже, не узнаю ничего.

Я снизил высоту и скорость полёта.

— Вот та лодка, там свет горит, — курьез показал пальцем. — А вот гараж, где они должны были быть.

Лодкой, на которую указал Экин, оказалась неплохая на вид крейсерская яхта. Конечно, у моего отца и, тем более, у деда, яхты намного роскошнее, но это было и так понятно. В окне каюты действительно горел свет.

Мы мягко приземлились на яхту.

— Я пойду первым, — шепнул я.

Экин кивнул.

Я создал из Яра некоторое подобие воздушного гребня, который должен был бы отвести в сторону пули, если советник Шавика начнёт стрелять. Очень тихо и медленно мы подкрались ко двери в каюту. Я вдохнул и резко распахнул её.

На мягком диване, идущем вокруг стола с трёх сторон, сидел какой-то человек с усталым лицом и серыми волосами. Он поднял на меня удивлённые глаза. Я без разговоров, используя Яр, прижал его руки к его же груди и сжал ему горло. Он не издал ни звука, не в силах даже захрипеть.

— Экин, это точно он? — спросил я курьера.

— Да, ваше благородие, — ответил тот и, подскочив к задыхающемуся мужчине замахнулся ножом, целясь в сердце. Подобная кровожадность Экина мне показалась несколько излишней.

К нашему удивлению, его нож отскочил от груди этого человека, как от камня. Экин с удивлением оглянулся на меня.

— Я не блокировал, Экин, — сказал я.

Курьер посмотрел куда-то мне за плечо.

— Добрый вечер, Ваше Сиятельство, — раздался голос у меня за спиной. — Это я заблокировал удар Экина. Прошу, перестаньте душить этого человека, он ещё послужит нашей родине.

Я, не переставая душить стремительно синеющего мужчину, оглянулся.

У двери стоял никто иной как неприметный господин, дознаватель по случаю смерти княжича Гуриели. Удивительное дело, я сразу узнал его, когда увидел, но ни за что не вспомнил бы его лица, если бы меня попросили его описать.

Рука Экина вывернулась будто бы сама собой. Это тусклый человек, агент императора, применил Яр. Курьер вскрикнул от боли и выронил нож. Я отпустил человека с серыми волосами. Тот сполз на пол и закашлялся.

— Что тут происходит? — спросил я.

— Присядьте, Матвей Михайлович, — бесцветным голосом сказал тусклый господин. — Разговор предстоит долгий.

Я снял защиту от пуль и присел в полном недоумении. Неприметный господин, агент Его Величества — и вдруг заодно с советником мелкого бандита Шавика? Какое-то безумие.

— Прошу меня извинить, Ваше Сиятельноство, — сказал мне дознаватель. — Сначала я отпущу моих подчинённых.

Экин стоял, как вкопанный, очевидно, не зная, что делать. Истинную причину его замешательства я узнал несколько позже. Тогда же я подумал, что он не понимает, кто такой этот тусклый человек, и почему он называет сероволосого советника Шавика и, главное, самого Экина, своими подчинёнными.