Мартовские фиалки - [50]

Черт с ней, с экономической политикой Германии, подумал я, а вот то, что у Сикса могут быть такие связи, это действительно интересно.

— Почему вы так считаете?

— Ну, во-первых, во время забастовок на сталелитейных заводах штрейкбрехеры избивали рабочих. И кое-кто из этих штрейкбрехеров напрямую связан с уголовниками. Многие из них сами побывали за решеткой и состояли в бандитском картеле. Ну, вы знаете, что собой представляет такое общество реабилитации преступников.

— А вы не помните его названия?

Она покачала головой.

— Случайно не «Германская мощь»?

— Не помню. — Она немного подумала. — Но если вам это понадобится, я, скорее всего, смогу выяснить имена людей, участвовавших в этих событиях.

— Если сможете, сделайте это. Соберите как можно больше информации об этих нападениях на бастующих рабочих.

Она рассказала мне столько интересного, что эти семьдесят пять марок окупились с лихвой. Теперь, познакомившись поближе со своим клиентом, который терпеть не может вторжений в личную жизнь, я почувствовал, что куда уверенней сижу за рулем, чем прежде.

Когда Инга закончила говорить, я подумал, что она может оказаться мне полезной и в будущем.

— А что вы скажете, если я предложу вам поработать вместе со мной? Мне нужен помощник, который следил бы за прессой и выполнял отдельные поручения. Думаю, это вам подойдет. Я буду платить вам, скажем, шестьдесят марок в месяц. Наличными, разумеется, чтобы не сообщать в службу занятости. Может быть, если дела пойдут, я смогу платить вам и больше. Ну как, идет?

— Если вы так считаете… — Она пожала плечами. — Мне, конечно, нужен заработок…

— Тогда решено. — На мгновение я задумался. — У вас, наверное, остались связи в редакциях газет, в правительственных учреждениях. Может быть, вы знаете кого-нибудь в Немецком трудовом фронте?

Инга задумчиво крутила пуговицу своего жакета.

— Есть там у меня один знакомый. Бывший поклонник, офицер СА. А зачем вам Немецкий трудовой фронт?

— Вы можете позвонить ему и предложить встретиться прямо сегодня, пойти куда-нибудь развлечься?

— Но мы с ним несколько месяцев не виделись и не разговаривали. В последний раз я с таким трудом от него отделалась — прилип, как пиявка.

В глазах ее появилось беспокойство.

— Мне важно выяснить, что связывало зятя Сикса Пауля Пфарра с этим самым Немецким трудовым фронтом, в котором он бывал по нескольку раз в неделю. Кроме того, у Пауля была любовница, и я хочу, чтобы вы узнали о ней что только можно. Словом, вы уже поняли: меня интересует все, касающееся Пауля Пфарра.

— Ну, тогда мне придется надеть еще одни панталоны. — Я не сразу понял Ингу, но она тут же пояснила: — У этого типа такие нахальные руки — наверное, вообразил, что он акушер!

Представив, как он пристает к ней, я почувствовал что-то вроде ревности. Может быть, когда-нибудь и я буду ухаживать за ней.

— Я предложу ему встретиться вечером в кафе. — Разрушая мои эротические грезы, Инга вернула меня к реальности. — Может быть, даже немного подпою его.

— Прекрасная идея, — сказал я. — А если алкоголь не сработает, предложите этому ублюдку деньги.

Глава 11

Тюрьма Тегель находится в северо-западной части Берлина и одной своей стеной выходит на берег озера, а другой упирается в жилой массив компании по производству локомотивов «Борзиг». Ее стены из красного кирпича, издали похожие на шкуру доисторического ящера, бросились мне в глаза сразу, как только я повернул по Зидельштрассе. Когда тяжелые деревянные двери этой тюрьмы захлопнулись за мной, вдруг как-то сразу не стало неба, будто кто-то нажал кнопку и выключил освещение. В эту минуту я ощутил жалость к обитателям этой тюрьмы с самым строгим в Германии режимом.

Очутившись в просторном помещении, предназначенном для приема заключенных, а главное, увидев самих тюремщиков, я подумал, что попал в зверинец. Один из них, похожий на мопса, — от него несло карболовым мылом — с огромной, тяжелой связкой ключей в руке, провел меня по невообразимому лабиринту коридоров, стены которых были облицованы желтоватыми плитками — более привычными в туалетах, — и вскоре мы очутились в небольшом дворике, вымощенном булыжником. В центре его возвышалась гильотина. Каждый раз, когда смотришь на этот чудовищный механизм, мурашки бегут по коже. После того как партия национал-социалистов пришла к власти, гильотина заработала. Вот и сейчас ее готовили, скорее всего, к завтрашнему дню. Список несчастных, которых должны были казнить на рассвете, висел на воротах.

Тюремщик открыл дубовую дверь, мы поднялись по лестнице, покрытой ковром, и оказались еще в одном коридоре. Мы прошли его насквозь, прежде чем остановились у двери из красного полированного дерева. Тюремщик постучал и спустя некоторое время ввел меня в кабинет. Доктор Конрад Шпидель поднялся из-за стола, чтобы поздороваться со мной. С момента нашего знакомства прошло уже несколько лет — в то время Шпидель был начальником тюрьмы Браувейлер, около Кельна, — но он не забыл о прежней нашей встрече.

— Тогда, если не ошибаюсь, вам нужно было поговорить с сокамерником одного из заключенных. — Жестом он указал мне на кресло. — Мне помнится, что дело было связанно с ограблением банка.