Мартон и его друзья - [165]

— Потому что…

И Петер Чики, краснея и запинаясь, рассказал всю историю Японца, Шандора Батори, который был яссом и его убили.

— А как же они догадались, что ты?..

— Мама твоя сказала, что я похож на него, и спросила, не знал ли я его. Только что у меня волосы светлые, а у него черные были…

— Батори? — задумчиво повторил Мартон. — Так ты же Чики.

— Да, потому что я незаконнорожденный, — и Петер опустил свою большую голову. Волосы, будто желая защитить пылающее лицо парня, упали вперед, закрыли его.

…Похудевший, бледный явился Мартон домой. Все его обнимали, целовали, и г-н Фицек тоже. Сперва он и внимания не обратил на то, как выглядит сын, и только за обедом, к которому г-н Фицек велел на радостях принести бутылку вина, он внимательно разглядел его и сказал:

— В бесплатных сапогах, сынок, и ноги плачут.

При слове «ноги» Мартон вздрогнул. Насторожился: что будет дальше? Но дальше ничего не последовало. Г-н Фицек понятия не имел о том, что случилось с сыном. Сравнение с ногами и с сапогами пришло у него от сапожного ремесла, которое г-н Фицек хотя и возненавидел со временем, однако в душе всегда оставался ему верен.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ, короткая и угрожающая тяжкими последствиями, но вовсе не для того, чтобы оправдать суеверный страх перед чертовой дюжиной

3 и 4 октября 1914 года «Непсава» напечатала передовицу, озаглавленную «Письмо редакции». Редакция социал-демократической газеты точно указала имя того, к кому было обращено письмо, не забыла указать и его местожительство.

Хотя теперь это уже и не грозит опасностью, однако фамилию адресата мы изменили, а текст передовицы, допустив лишь несколько несущественных сокращений, приведем полностью:

«Наш товарищ Тамаш Пюнкешти написал от имени группы рабочих социал-демократов письмо в редакцию «Непсавы». В письме сообщается, что они больше не станут подписываться на «Непсаву», ибо недовольны ею. Мы сожалеем, что Пюнкешти с друзьями не хотят читать «Непсаву». Мы предпочли бы сохранить их в числе своих читателей, но, очевидно, за это надо платить слишком дорого, а мы не можем рисковать запрещением газеты… Пюнкешти нехорошо поступает, бросая газету на произвол судьбы в нынешние трудные времена, когда сотни тысяч наших братьев проливают кровь… Жалобам отдельного человека сейчас не место. Даже вне зависимости от законов дух и содержание газет, а равно и дух социал-демократической газеты должны были измениться с войной.

На полях сражений решаются высшие интересы. Никто из оставшихся дома не может чувствовать себя достаточно сильным и знающим для того, чтобы вмешиваться в эти дела… Руководство этими делами осуществляют лучшие представители государственной власти и лучшие учреждения: они их подготовили, они и несут за них ответственность. И если эти люди и учреждения сочтут, что то или иное мешает осуществлению их планов, препятствует победоносному окончанию войны, то и мы должны помочь им это устранить. Если они заявят, что столь необходимая для печати свобода суждений, да и любая свобода идет во вред интересам ведания войны, то и с этим должны будем примириться и мы, пишущие эти строки, и вы, Тамаш Пюнкешти, читающий их. Мы должны примириться и с тем, что не можем написать обо всем, о чем хотели бы написать, и о чем вы, быть может, хотели бы прочитать. Но это все равно разумно, и разумно было бы и в том случае, если б не существовало даже соответствующих законов и указов…

Бесспорно, что в военное время все общество более насыщено социальными чувствами, чем обычно, и все-таки уничтожить общественное неравенство между богатыми и бедными невозможно. Потому и необходимо существование газеты, которая может выносить на суд общественного мнения, доводить до сведения публики все жалобы, обиды и несправедливости, а также может призывать общество и власти к врачеванию их. Пусть наш голос не так тверд, как обычно, зато под грохот войны власти слышат острее, чем в тишине мирного времени. Итак, чем тише становится голос печати, тем больше обостряется слух общества и властей.

…Кроме того, следует отметить, что существуют такие области общественной жизни, где правильно понятые интересы государства и армии совпадают с теми интересами, которым служит и социал-демократическая печать.

Да и помимо всего прочего, мы должны проявить выдержку в войне, должны сделать все, что в наших возможностях, дабы победили мы, а не армия врага… Победы последней не может желать никто, и даже вы, Тамаш Пюнкешти, и ваши друзья!.. Для того чтобы враг не одержал победы, мы обязаны, каждый на своем месте, сделать все, что от нас зависит. Таким образом, и мы, социал-демократическая печать, обязаны стоять за дело войны, хотя до последней минуты мы боролись против того, чтобы она разразилась. Но уж если она свалилась нам на голову, ежели она обрушилась на все человечество, нам остается одно: желать победы и всеми силами стремиться к ней…

Тамаш Пюнкешти, в ваших же интересах по-прежнему оставаться читателем и подписчиком «Непсавы».

* * *

Сия передовица, вернее «Письмо редакции», вызвала большой интерес не только среди рабочих, но и в других кругах. В результате этого не прошло и трех месяцев, как Тамаша Пюнкешти вместе с несколькими его товарищами арестовали, причем случайно в тот же день, что и г-на Фицека.