Мартон Андришко, бургомистр - [12]

Обрамленное седыми волосами лицо его было красным, глаза холодно сверкали.

– В то время никто не сказал мне, что это нехорошо. Даже товарищ Маркович ни слова не сказал…

Маркович что-то промычал.

– Да, да, ничего не сказал. Не помню такого. Сегодня, конечно, все это выглядит иначе. Но тогда я поступил правильно и готов доказать это, если нужно…

– А что вы скажете насчет пекарни Гутхабера? – выкрикнул Капринаи.

– И на это отвечу. Решение первой инстанции было вынесено в пользу часовщика Чика на основе предложения национального комитета. И странно, что член национального комитета Гутхабер обратился с жалобой в министерство.

– Меня не было на том заседании! – вскочил Гутхабер. – Прошу занести это в протокол!

– Итак, он обратился с кассационной жалобой в министерство, хотя национальный комитет установил, что вопрос о помещении для многодетного бедняка, которому негде работать, был вопросом жизни или смерти! А в пекарне Гутхабера больше года даже и жалюзи не поднимались…

– По нынешним временам у меня пока еще не было возможности…

– Однако вы нашли возможность открыть все свои булочные и пекарни в центре города. Почему же именно там, в рабочем квартале, вы не сумели этого сделать?

– Дело вовсе не в том, рабочий это квартал или нет…

– Прошу вас, уважаемые господа! – Альбин Штюмер постучал по столу вечной ручкой. – Прошу прекратить эту словесную дуэль! Давайте соблюдать порядок. Пожалуйста, попросите слова и выступайте!

Не успел Андришко сесть на место, как Капринаи, воспользовавшись паузой, снова поднял руку.

– Уважаемый национальный комитет, – заговорил он. – Если уж речь зашла об этих вопросах, то я должен сделать одно сообщение. Мне стало известно, что по указанию городской управы один из старших служащих областной сберкассы способствовал закупке большой суммы валюты. В связи с этой операцией называли и имя господина бургомистра. Пожалуй, было бы целесообразно, чтобы господин бургомистр соизволил дать нам некоторые разъяснения и по этому вопросу…

– Это было сделано вовсе не по указанию городской управы, а по моей личной просьбе. И, следовательно, никоим образом не относится к делу! – вспылил Андришко.

– Я слышал о сумме в сто двадцать долларов. Если учесть материальные затруднения самого господина бургомистра, во всяком случае, если говорить о видимости…

– Тогда уж уважаемому господину, члену национального комитета, наверняка известно, что это за деньги и для какой цели они предназначены?!

– Вот, вот, насчет этого и хотелось бы получить разъяснение. Ибо совсем не безразлично, что именно в нынешние времена совершается столько махинаций с общественными деньгами…

Изумление отразилось на лицах представителей всех партий. Альбин Штюмер с печальной озабоченностью опустил голову. Но вдруг он быстро вскинул глаза и предотвратил дискуссию.

– Я думаю, не повредит, если я обращу внимание присутствующих на совершенно секретный характер нашего совещания. О таких делах ни слова нельзя говорить за пределами этого помещения до тех пор, пока расследование обстоятельств не подойдет к той стадии, когда станет возможным проинформировать общественное мнение. Прошу вас, господин бургомистр!

– Эти деньги, – сказал Андришко в гробовой тишине, – собрали рабочие кирпичного завода для закупки продуктов. Их поездка за продуктами на прошлой неделе была неудачной. Вот они и передали мне деньги, чтобы я положил их к себе в сейф. Снова поехать в деревню рабочие сумеют не раньше чем через две недели. А тогда на эти деньги и пары яиц не купить.

– Я говорил с заместителем председателя завкома, но он и понятия не имеет о каком-либо спекулятивном поручении… – Фери Капринаи тоже встал; на лице его было написано неподдельное возмущение. Он словно воплощал собою любовь к чистоплотности в вопросах общественной морали.

– На основе взаимной договоренности и взвесив все должным образом… – продолжал Андришко.

– Я назвал своего свидетеля по этому делу. Было бы неплохо, если бы и господин бургомистр…

– Об этом может дать справку господин референт, доктор Янчо, ответственный по закупкам, – ответил бургомистр.

– Не знаю, какой интерес для национального комитета могут представлять свидетельские показания запутавшегося именно в такого рода махинациях и отстраненного за это от должности служащего! Тем более что он, как поговаривают в городе, состоит в близких отношениях с…

– Ну, это уж совсем не относится к делу! – Да, это действительно лишнее!

Среди депутатов-коммунистов поднялась волна возмущения.

– Любой ценой хотят подкопаться под бургомистра, и в этом все дело!

– Такие вещи выискивают и так их здесь преподносят, что…

– Разумеется, щекотливые дела!

– Бургомистр на все вопросы уже ответил!

– А на этот – нет!

– На недоказанные обвинения и личные выпады нет нужды отвечать!.. Все это было подстроено заранее! Это тесто замешано на Гутхаберовой муке!..

– Прошу! Прошу! Прошу вас, господа! – С большим трудом удалось Альбину Штюмеру прекратить этот спор, принимавший все более бурный и острый характер. Сделав небольшую паузу и окинув недоумевающим взглядом сидевших полукругом членов комитета, он глухо, с дрожью в голосе заговорил: