Мартин Заландер - [11]

— Милая моя, — прошептал он, опять обнимая жену, — каких замечательных, красивых детей ты мне вырастила! И как же я рад, что смогу отныне помогать тебе!

— Они еще и послушные! — доверительно шепнула она ему на ухо; пока он любовался детишками, она при свете лампы разглядывала его: загорелый от тропического солнца, он казался почти таким же, как семь лет назад, и ничего чужестранного к нему не пристало.

Работники, доставившие багаж, постучали в дверь: мол, дело сделано. Г-жа Заландер указала, куда поставить вещи; муж расплатился и отпустил обоих, а затем, обратившись мыслями в ином направлении, но в добром, чуть ли не самозабвенно-радостном настрое вскричал:

— Ну-е, хозяюшка! Чем напоишь-накормишь мужа? Я голоден как волк, с утра толком ничегошеньки не ел!

— Мы все нынче, правда в первый раз, ничегошеньки не ели! — отвечала жена с улыбкой, рассчитывая таким образом подсластить ему горечь. — Аккурат перед твоим приходом вконец прогорели, но будь уверен, долгов у нас всего-то — месячная плата за хлеб и молоко.

Остановившимся взглядом Мартин Заландер смерил жену и детей, по очереди, молча, но вздыхая в душе: час от часу не легче! Потом воскликнул:

— Ради Бога, Мария, отчего же ты написала, чтобы я более не присылал тебе денег, ты, мол, и так справишься?

— Оттого что раньше в самом деле справлялась, — отвечала она, — и оттого что хотела, чтобы ты не растрачивал свои доходы и мог использовать их с большей пользою.

— Теперь говорить об этом бессмысленно, надо поесть, в первую очередь тебе и детям! Дома, стало быть, ничего нет?

— Ни крошки!

— Тогда сей же час едем в город, в хороший трактир, закажем ужин. Ох, бедняжки вы мои! Живо одевайтесь! Курточки и шляпы у детей есть?

Дети уже выбежали вон и скоро вернулись в воскресных нарядах, воротничках и шляпках. Мать тоже надела выходную шляпу, накинула шаль, натянула перчатки. — Вот видите, нынче все даже лучше, чем мы думали! — с радостным волнением сказала она детям, надеясь их расшевелить. Потом велела детям идти вперед и взяла мужа под руку. Он же, увидев в передней грязные приборы и бокалы, на секунду задержался и сказал:

— Тут все ж таки ели-пили, иначе откуда эта посуда?

— Да, ели-пили, но мы-то лишь смотрели! Идем, завтра я тебе расскажу, какая из меня хозяйка!

Они вышли из дома; мать заперла дверь, и они проворно зашагали вниз по дороге, хотя вот только что с ног падали от усталости. Мария Заландер конечно же уверенно опиралась на локоть мужа, о печалях которого никак не подозревала. А он просто надеялся без помех посидеть где-нибудь со своим семейством; но, когда они проходили мимо большого, ярко освещенного сада, где играла музыка и было множество народу, детям захотелось утолить голод под звуки скрипок и флейт: они остановились, с вожделением глядя сквозь решетчатую ограду в сад, ведь там, за столиками, кстати говоря, повсюду виднелись трапезничающие посетители.

— Они правы! — сказал отец. — Почему бы им не послушать сегодня застольную музыку? Постой с ними здесь минутку, я посмотрю, найдется ли укромный уголок, где нас не потревожат!

Он зашел в дом и обнаружил в нижнем этаже зал с открытыми окнами, где сидело несколько человек; однако соседняя небольшая комната была совсем пуста, хотя и там стоял круглый накрытый стол. Он тотчас провел туда жену с детьми и усадил за стол, над которым висела газовая люстра.

О, с каким же довольным видом дети сидели, положив ладони на скатерть и временами легонько барабаня пальцами по столешнице.

Мартин Заландер пожал руку жене, которая сидела с ним рядом, а потом через стол каждому из детей. Он ничего при этом не говорил, был счастлив, забыв обо всем остальном. Подошел официант принять заказ.

— Мария, выбери, будь добра, чего хочется тебе и что полезно детям! А я, с твоего позволения, внесу поправки, коли ты станешь скупиться! — сказал Заландер.

— Горячего супа, наверно, не найдется? — спросила она у официанта.

— Отчего же, в концертные вечера по желанию подается полный ужин; отвечал тот.

— Вот это по нашей части, — заметил Заландер, можно не ломать себе голову, верно, Мария?

— Совершенно с тобою согласна! — сказала она, радуясь, что избавлена от всего прочего. Официант быстро разложил салфетки и столовые приборы, остальные принадлежности из посеребренного нейзильбера уже сверкали на столе. Вскоре он подошел с супницей, из которой поднимался душистый пар.

— Поставьте ее на стол, — сказал Заландер, — и не спешите нести прочие блюда, нам торопиться некуда! В накладе вы не останетесь.

— Как прикажете! — Официант удалился, покамест оставив общество наедине с супом. Заметив, что супруга, уютно расположившаяся в кресле, как раз собралась подняться, чтобы наполнить тарелки, Заландер удержал ее и взялся сам разливать суп, благоухающий словно амброзия. А едва они вооружились ложками, оркестр в саду грянул что-то бравурное, так что средь этой бури фанфар и барабанов первую ложку дети поднесли ко рту со странно смешанным чувством жгучего голода и душевного восторга. Впрочем, первоначальный шум скоро сменился пианиссимо, и публика в саду безмолвно внимала; те, что в доме, продолжали орудовать ложками, снаружи кто-то шикнул, отчего г-жа Мария испугалась, дети засмеялись, а Мартин Заландер закрыл окно.