Марсианское диво - [54]

Раскопки принесли русскому ученому богатый урожай находок – книги, письмена, металлические и бумажные деньги, женские украшения, предметы домашнего обихода. Оказалось, что Хара-Хото был когда-то столицей государства тангутов – народа «си-ся», исповедовавшего буддизм.

Во время второй экспедиции исследователи уделили особое внимание субургану, расположенному за территорией крепости. Этот субурган, получивший впоследствии имя «Знаменитый», подарил экспедиции целую библиотеку книг – около двух тысяч томов, – множество свитков, рукописей, образцы буддийской иконописи. Был найден даже тангутско-китайский словарь, с помощью которого удалось расшифровать письменность тангутов.

Во время третьей экспедиции русского ученого были обнаружены прекрасные фрески с изображениями фантастических птиц и обломки глиняных статуэток.

И лишь после всех этих салатов и других холодных закусок читателю, в данном случае Эдварду Маклайну, предлагали основное блюдо. Оно явилось командиру «Арго» в виде короткой информации о том, что среди множества документов, найденных в Хара-Хото, оказались и пять рисунков, пять схем – таких же, как в подземной камере теотиуаканской пирамиды Луны, на другом краю земли… Схемы были снабжены одной и той же лаконичной надписью: «Дом Небесного Фо-Хи».

И вновь ничего не сообщалось о том, кому в голову пришла идея сопоставить рисунки, найденные в азиатской пустыне, с рисунками из Теотиуакана. Сообщалось только, что монгольские рисунки, по всей видимости, являются копиями с более древнего оригинала – или с еще одной копии.

После знакомых уже Маклайну трех звездочек шла информация о том, кто такой этот Фо-Хи.

Как оказалось – легендарный китайский император, считавшимся бессмертным.

В китайских хрониках говорилось, что Фо-Хи был рожден девственницей, которая во время купания обнаружила на своей одежде цветок и съела его. И впоследствии у нее родился тот, кого хроники называли Хозяином Времени…

По некоторым же преданиям, Фо-Хи был рожден не девственницей, а спустился с неба в сопровождении неземных существ со слоновьими хоботами. («С Марса», – уверенно сказал себе Маклайн.) От времени Фо-Хи осталось несколько галек с линиями, нанесенными по три (две линии, как правило, прямые и одна – ломаная); линии отнюдь не природного происхождения, появившиеся на гальке не случайно. Эти линии назывались триграммами.

Как гласило предание, Фо-Хи управлял всем сущим под небом.

«Он посмотрел наверх и созерцал сверкающие созвездия, затем он посмотрел вниз и рассмотрел формы, увиденные им на Земле. Он различил знаки, украшавшие птиц и зверей, и, созерцая себя, он изучил свое собственное тело, на котором также нашел знаки космоса. Изучив все это, он составил восемь основных триграмм для того, чтобы раскрыть тайну небесных явлений, происходящих в природе, а также чтобы постичь все».

На основе этих триграмм впоследствии была создана знаменитая И-Цзин, Книга Перемен. В ней говорилось о том, что в каждой точке своего течения время разделяется на несколько ветвей, и давались советы, как избрать то или иное решение, пойти по той или иной ветви.

Опять же по преданию, Фо-Хи, закончив свое правление, удалился в иные края, в небесные сферы или же на некий остров. Он не стареет и время от времени выходит из своего укрытия…

Это было окончание файла, и Эдвард Маклайн, еще раз взглянув на компьютерное изображение «Дома Небесного Фо-Хи», закрыл его.

Оставался последний, третий файл. Командир «Арго» приготовился к чтению еще одной истории о каком-нибудь Изумрудном Городе, откопанном во льдах Антарктиды, в котором обнаружена копия Марсианского Сфинкса в натуральную величину. Но третий файл был совсем не об этом. И, читая его, Маклайн то и дело саркастически усмехался.

Содержанием этого файла был материал некой, опять же безымянной, группы психологов, в котором при помощи многочисленных цифр, процентов и примеров доказывалось, как отрицательно влияет на выполнение главной задачи осведомленность исполнителей о другой, гораздо более интересной задаче. В общем, это было то самое, но гораздо пространнее расписанное: «Парни, если вы будете знать слишком много о сидонийских объектах, вы будете плохо выполнять работу по добыче золота и не уложитесь в сроки. И провалите миссию».

Эдвард Маклайн не хотел признаваться в этом самому себе, но в глубине души он был уязвлен. Уж его-то, руководителя миссии, командира, могли бы поставить в известность заранее! Тем более, что информация, хоть и очень неожиданная, была все же не такой уж сногсшибательной – версии о различных палеовизитах-палеоконтактах бродили по миру уже не первый десяток лет. Неужели эти умники из НАСА всерьез думали, что он не сможет сохранить эти сведения в секрете от экипажа и обязательно проболтается еще на пути к Марсу?

Меньше знаешь – крепче спишь? Но ведь это не что иное, как выражение сомнения в личных качествах человека, которому, тем не менее, доверили возглавить полет… И где же, спрашивается, логика?

Впрочем, Маклайн был не из тех людей, которые готовы любую, даже самую незначительную личную обиду возводить в ранг вселенской трагедии.