Марсианские войны - [128]

— Выяснить правду нетрудно.

Комо Дат задумался. Помолчал.

— Вы снова пытаетесь втянуть меня во что-то, паек?

— Войско из шести тысяч конных монголов, даже если спалить его дотла, все равно оставит неопровержимые следы.

— Верно…

— Так же, как оставят их и оставшиеся в живых.

— Я не верю, что хан Пес так легко подставил свою голову, — задумчиво сказал Комо Дат.

— Они сожгли монголов горящим топливом, сброшенным с неба. Ни земляне, ни марсиане не могли выжить в таком пожаре.

— Хан Пес произвел на меня большое впечатление.

— Но он и оскорбил вас, — напомнил Пиар.

— Да, это так.

Несколько секунд Комо Дат молча скалил зубы. Наконец, понизив голос, произнес:

— У меня есть причины совершить перелет через Всемирную Стену.

Телиан Пиар внимательно посмотрел на него.

— С какой целью?

— Инспекционный полет. Возможно, мне удастся убедить пилота «Призрачного убийцы» пролететь над Великой Китайской Стеной.

— Мне бы хотелось увидеть ту часть Великой Стены, которая находится в Языческой Зоне, — сказал Пиар, нервно шевеля ротовыми щупальцами.

— Я не возражаю, если вы отправитесь в качестве наблюдателя, — согласился Дат.

— Тогда решено. Я готов отправиться.

— Я тоже.

Дверь открылась и тут же захлопнулась за ними с торопливым шипением.

Глава 58. ВЕЛИКАЯ КИТАЙСКАЯ СТЕНА, СВОБОДНЫЙ КИТАЙ

Исполнив 334 куплета «Дяди Намсана», многие из которых были сочинены от скуки прямо на марше, Новая Золотая Орда достигла обширного пролома неподалеку от Желтой реки, где люди поели и оправились, рассевшись вдоль заболоченного берега. Вскоре в воздухе над их головами собралось облако метана, изгнавшее наиболее засидевшихся.

Кони паслись недолго. Казархан приказал становиться в строй и идти дальше.

— Мы не меняем лошадей, им нужно отдохнуть подольше, — возразила Утренняя Лань.

— Они получат отдых, когда мы дойдем до соединения двух стен. Там нам придется спешиться и отправиться на поиски сокровищ и битв без лошадей.

— Хорошо ли ты подумал?

— Хорошо или плохо, но это единственный реальный план. Нам нужна стена, чтобы скакать по ней на конях, и нам нужны кони, без которых нет орды. Но в Пустоши Костяных Голов все будет зависеть уже не от них, а от людей.

— Твое слово приказ для меня.

Казар добродушно прищурился.

— Вижу, ты стала кое-что понимать в чинопочитании.

— Я хан. И я буду им, пока подо мною лошадь. Но когда я под тобой, то я твоя наложница. Давай не смешивать эти две вещи.

— Я бы хотел пообниматься с тобой, но здесь не место, а кроме того, мы должны трогаться.

— Коням нужно отдохнуть, а мне нужен ты, — просто сказала Утренняя Лань, глядя ему в глаза горячим влажным взглядом.

Тяжелый топот сапог прервал романтическую беседу.

— Казархан! Казархан! Слушай воина Гаргала!

Казар обернулся. Запыхавшийся лучник бросился перед ним на колени, опустив голову.

— Говори.

Гаргал протянул руку.

— Красный Глаз! Там, к востоку.

— Веди, — Казар отвернулся от Утренней Лани, как будто ее и не существовало.

Гаргал привел к холму у самого берега Желтой реки. Тени уже удлинились, близился вечер.

— Вон у той ивы. Я видел его своими глазами.

— Красный Глаз?

— Три Красных Глаза. Они мигали, как светлячки, но двигались очень осторожно. Один все время был виден. Когда он закрылся, рядом появился другой.

— Три. Ты уверен, что их только три?

— Да, — кивнул Гаргал. — Три Красных Глаза.

— Монголы! — Казар повернулся. — Слушайте меня!

Глаза сотен людей обратились к нему.

— Станьте цепью. Приготовьте луки и винтовки.

Несколько десятков человек окружили холм. Вскоре они построились в две двойные шеренги, держа наготове оружие.

— Я не вижу никакого Красного Глаза.

— Но зато они видят нас, — сказал Гаргал. — И не открывают глаз, чтобы не навлечь на себя наш гнев.

— Им не избежать моего гнева, — твердо пообещал Казар.

Он внимательно осмотрел берег реки. Голова на короткой плотной шее поворачивалась так, словно ее приводил в действие какой-то механизм.

— Вижу следы ног, — сказал он наконец.

— Я не вижу, — пробормотал Гаргал.

— Это одна из причин того, что я хан, а ты простой лучник, — сказал Казар, накладывая стрелу.

Казар выпрямился и натянул тетиву, используя кожаную подушечку на большом пальце. Без нее тетива перерезала бы палец надвое.

— Первым стреляю я, — предупредил Казар.

Время шло. Никакого движения. Только Казар, не опуская натянутого лука, поворачивался то налево, то направо.

И вдруг… Над дорогой поднялся едва заметный клуб пыли, хотя ветра не было. Что-то двигалось. Казар выпустил стрелу в сгущающиеся сумерки.

Промчавшись над желтой землей, стрела неожиданно остановилась и повисла в воздухе. Над ней злобно блеснул красный глаз. Затем и глаз, и стрела отступили, покачнулись и… глаз исчез, а древко упало, подняв над землей облако пыли.

Звук рухнувшего тела подтвердил то, о чем можно было только догадываться, а по обе стороны от торчащего над землей древка стрелы появились еще два красных глаза. Выхватив вторую стрелу, Казар крикнул:

— Огонь! Всем огонь!

Десятки стрел прошелестели в воздухе. Некоторые треснули на лету, попав под пули автоматов и винтовок. Другие, пронзив пустоту, улетели дальше. Третьи вонзились во что-то невидимое и, задрожав, остались в воздухе. Пронзительные крики, похожие на тревожные трели птиц, прозвучали над берегом. Вспыхнули, зажженные нечеловеческим голосом, красные глаза.