Марсианская роза - [48]

— И правильно сделали, — успокоил я Никона. — Вы просто не знаете, что такое марсианская зачистка. Взрослых мужчин в лагерь, женщин — в другой лагерь, детей — в детские дома. Все кто этому пытается сопротивляться… Я думаю, действие тепловых генераторов вы видели.

— Видел, — сказал директор школы сухо. — Довелось. Страшная штука.

— Мне бы хотелось побеседовать с этим мальчиком, — сказал я. — Его зовут Веней?

— Он в соседнем классе сидит, — кивнул директор. — Я так и подумал, что вы с ним сами побеседовать захотите. Яс ним с утра поговорил, родителей он еще не видел, так что сказать никому ничего не мог.

Пацан был щупленький, но нахальный и ершистый. Смотрел на меня настороженно, словно вороненок, случайно выпавший из гнезда. Именно такое он впечатление производил — нахальный и напуганный вороненок, который обнаружил, что к нему подбирается кошка, а родителей, как на грех, поблизости нет. Он сидел за крайним от окна столом, разглядывая меня круглыми глазами. Он ожидал неприятностей.

— Здравствуй, Вениамин, — сказал я, садясь за учительский стол. — А меня зовут Валентином Мокеевичем.

Он промолчал, продолжая внимательно и настороженно разглядывать меня.

— Нехорошо, нехорошо, молодой человек. Разве тебе не объясняли, что воровать нельзя?

— Я не воровал, — тихо сказал он.

— А это? — я бросил на стол переливающуюся всеми цветами радуги цепочку камней.

Глаза мальчишки жадно вспыхнули. Похоже, парень уже хорошо знал, что это такое, и умел энапом пользоваться.

— Где ты это взял? У марсиан?

— У каких марсиан? — парень посмотрел на меня. — У отца в ящике для инструментов нашел. Я даже не знал, что это марсианская штуковина, думал сначала, так, бусы стеклянные.

— Точно? Не врешь? — надавил я.

— Отца спросите! — мальчишка судорожно вздохнул. — Как я мог у марсиан взять, если они к себе никого, даже тех, кто на комбинате раньше работал, не пускали? — привел он, как ему казалось, веский довод.

«Вот именно, — подумал я. — Никого они к себе не пускали. Откуда же тогда энап взялся у твоего отца?»

— Ты когда его нашел? Ну, у отца в ящике?

Воодушевленный тем, что ему верят, мальчишка задумался. Он даже губами шевелил, словно это в чем-то могло ему помочь.

— Двадцать четвертого, наверное, — наконец сказал он.

Совпадало. Марсиане по всем прикидкам исчезли двадцать второго. Или двадцать третьего. Тогда впервые заметили, что треножники длительное время остаются неподвижными и на них садятся птицы. Этого марсиане никогда не позволяли, тепловым лучом превращая птиц в пепел. Когда же Геннадий Федорович Лошаков принес в дом марсианскую игрушку — в ночь исчезновения гарнизона или на следующий день? Это надо было смелость иметь — зайти туда, куда тебя не пускают. Или он знал, что бояться уже нечего? Тогда получалось, что появился след. Тоненький, неверный, но след.

— Ладно, — казал я. — Иди. Только о нашем разговоре никому ни слова. Знаешь, какая это ценная штука?

— Уже догадался, — подавленно сказал младший Лошаков.

Разговаривать со мной ему не хотелось. Ему сейчас было легче решить задачу на доске. Любую. Даже по высшей математике.

Закончив беседу с мальчишкой, я зашел к директору.

— Анатолий Сергеевич, у вас в школе газеты есть?

— А как же, — с заметной гордостью и некоторым удивлением сказал тот. — «Комсомолку» выписываем, областную «Правду» и «Голос Вселенной». У нас и подшивки есть в библиотеке. Принести? Или вы хотите нашу библиотеку посмотреть? У нас хорошая библиотека.

— Это не к спеху, — сказал я. — Будет время, посмотрите сами и выпишите, какие спортивные передачи шли двадцать второго или двадцать третьего числа.

Не знаю, что Анатолий Сергеевич Никон подумал, но посмотрел он на меня с удивлением. Пусть удивляется. Меня это не особенно беспокоило.

Затем я зашел на почту.

Вот что на Земле точно изменилось в лучшую сторону, так это почта. Марсиане посодействовали. Не знаю, как их техника действовала, но достаточно было наклеить на письмо или посылку специальный ярлык, и передача почтового отправления из города в город происходила мгновенно. На сортировке адрес увидят сегодня же, а это означало, что не позднее вечера содержимое пробирки, которую я наполнил в бассейне, будет в лаборатории нашего управления, а что делать, я им объяснил по телефону, благо сотовая связь в последнее время осуществляется через несколько марсианских спутников, запущенных с помощью земных ракет. К ракетостроению марсиане отнеслись с большим интересом и вниманием. Они сразу же взяли под контроль все фирмы, работающие на космическую промышленность, особенно работающие с двигателями на ядерном приводе. Дело мира было в надежных руках, и марсиане не собирались их разжимать.

Остаток дня я провел в пустых хлопотах. Впрочем, не совсем пустых. Все факты, которые я собрал, неопровержимо доказывали, что не было и не могло быть в городе Сухове экстремистской и террористической организации из воинствующих интеллигентов, не было в нем организованной преступности, способной бросить вывод марсианам, вообще не было здесь людей, способных вступить в поединок с марсианской ухающей бригадой.

И провокация отпадала — как я успел узнать, в интересующие меня дни дисколеты над городом не появлялись, иные средства передвижения тоже, а значит, тайно вывезти суховских марсиан никто не мог. Собранные сведения не слишком меня порадовали. Они говорили, что я туп и выстроенные мною версии ни к черту не годятся, и вообще, я шел не по тому пути. И все-таки — не могли же марсиане уйти ночью, бросив на произвол судьбы свою боевую технику! А главное — ну, куда они могли уйти? Им в человеческой толпе не затеряться.