Маршрутка - [8]

Прямо жуть брала при разглядывании этой картины, до того огромен был дом, и сумрачно небо, и угрюма земля, и непроглядны рощи, и поля пусты, и люди жалки. Ах, люди! Ужо им…

Сбоку произведения, прямо по небесной черноте и облачной мгле, было написано багровым одно только слово — «БАБИЛОН».

Ниже — тот самый телефонный номер с тремя огненными шестерками.

И совсем внизу, как бы рукописным алым шрифтом, как бы кто-то пальцем порезанным мазнул, фраза из тех, которые теперь называют слоганами. «Достань до небес!» — вот какая фраза. Чего только не ляпнут ради рекламы… А о последствиях никто думать не хочет.

Отдадим должное всей этой картине: привлекала она внимание, просто невозможно было пройти или проехать равнодушно, многие записывали или запоминали соблазнительный телефон и задумывались: квартиры всё дорожают, вложение денег в любом случае получится неплохое, а спустя год-полтора окажешься вот там, на галерее, среди достигших неба, смелых и гордых, удачливых и сильных.

А за забором ворочался голливудским ящером экскаватор и суетились в глубине нулевого цикла таджики. Рыли они, почти не разгибаясь, и сверху казались такими же маленькими, как нарисованные люди, поднимавшиеся по нарисованной галерее. Однако при более близком рассмотрении землекопы оказывались вполне обычными таджиками — темнолицыми, мелкокостными и сухими. Выглядели они удивительно чисто для своего занятия и условий жизни в бараках бывшего пионерского лагеря, откуда их привозили на двенадцатичасовую смену и куда увозили в зашторенных небольших автобусах, как ОМОН.

Одновременно молдавские бригады, тихие и очень плохо одетые, подтягивали коммуникации, а кое-где уже начинали и заливку фундаментных сооружений, солидные украинские механизаторы управлялись с японской техникой, небольшой коллектив армян, ни с кем не общаясь, асфальтировал понемногу площадку… И над стройкой стоял ровный гул голосов, не заглушаемый полностью даже адским рычанием экскаваторного монстра, и в гуле этом можно было иногда разобрать повторявшееся с разными акцентами уважительное русское слово «мать» и другие необходимые слова общеупотребительного языка, только он и остался нам всем на добрую долгую память от безвозвратной родины.

По меньшей мере в неделю раз среди бетонного забора открывались, сползали на сторону железные ворота, показывался охранник в наваченном зимнем камуфляже, а мимо него на территорию, разбрызгивая грязищу и переваливаясь, въезжали еще не ставший привычным даже в нашем городе автомобиль «бентли» особо британского синего цвета и суровая машина «ниттег-2», приспособленная для сравнительно мирного использования путем окраски в тон серого жемчуга и установки кожаных сидений. Прибытие кортежа означало, что на место действия явился для текущего ознакомления глава ОАО «Бабилон» господин Добролюбов Иван Эдуардович с охраной.

Названное выше лицо — в нашей повести важнейшее, упорно проявляющее деловую активность, так что следует сказать о нем несколько особых слов.

Фамилию Ваня унаследовал не от великого публициста-демократа, памятного всем образованным русским людям своею шкиперской бородой в виде бахромы, а непосредственно от отца, Добролюбова Эдуарда Вилоровича, офицера внутренних войск (когда-то называвшихся войсками МГБ), отслужившего календарных двадцать пять лет (а с льготными больше тридцати) и ушедшего в запас с должности коменданта отдельного лагпункта майором. В свою очередь Эдуард Вилорович получил фамилию по отцу Вилору (Владимир Ильич Ленин — Октябрьская Революция) Мефодьевичу Добролюбову, из крестьян Пермской губернии, член ВКП(б), последний пост-секретарь районного исполнительного комитета, 1903—1937, реабилитирован в 1958-м. А в той деревне, где родился Колька Добролюбов, впоследствии сознательно взявший современное имя Вилор, все вообще были Добролюбовы.

Однако что-то нас заносит в сторону имен и названий, обратимся же к сущностям.

Достойное происхождение совершенно не помешало Добролюбову И.Э. с ранней, еще даже не комсомольской, а пионерской юности встать на скользкий путь личной наживы. В городе Йошкар-Ола, где после выхода главы на гражданку обосновалась семья Добролюбовых, Иван был первоначально известен ровесникам и милиции как крупнейший поставщик жевательной резинки, «жувачки», которую он брал неведомо где. Затем подросший Добролюбов непредвиденно сделался активным комсомольцем, внештатным инструктором горкома и энергичным организатором студенческих стройотрядов, хотя сам студентом был недолго и армии избежал только по здоровью, потерянному в ходе получения первого разряда по греко-римской борьбе. Потом…

Много чего было потом. Был даже на взлете перестройки год условно (немного опередил Иван решения партии, слишком резко развернулся в рамках посреднического кооператива «Юность»), переезд в Москву, трудная пора освоения рынка компьютеров, которые юному кооператору приходилось несколько раз самому привозить в ставшую на путь модернизации Россию: сидел рядом с водилой в кабине фуры, держал на коленях «калаш», зорко всматривался в тьму лихих польских дорог… Да, нелегко рождался нынешний цивилизованный отечественный бизнес, хотя бы вот то же самое ОАО «Бабилон», основанное и по сей день возглавляемое господином Добролюбовым. Сейчас это абсолютно открытое акционерное общество строит, как известно, элитное жилье для обеспеченных москвичей, которых делается все больше не по дням, а по часам. Работает компания в тесном взаимодействии со столичным правительством, так что даже самому отмороженному и в голову не придет наехать при такой крыше, а сам президент «Бабилона» господин Добролюбов известен не только как крупный бизнесмен, но и как неутомимый меценат, поддерживающий материально многие культурные проекты. Например, он основал благотворительный фонд «Красота», через который идут немалые средства на украшение Москвы памятниками. И если б не «Красота», то не было бы ни известного трехсотметрового памятника Ивану Грозному, коего посох осеняет даль Комсомольского проспекта, ни многофигурной композиции «Победа русского флота при Цусиме», вставшей из вод Яузы, ни бюста Пушкина на колонне, превышающей, как и было велено поэтом, Александрийский столп, и заменившей наконец на Тверской прежнюю, полностью морально устаревшую и совсем испорченную голубями скульптуру…