Маршем по снегу - [58]

— Вы Артём Королёв, ведь так? Офицер, так?

— Ну, и что?

— Вам имя Ли Дон Гон о чём-нибудь говорит? — Бадри пристально посмотрел в глаза Артёму, взял зубочистку из небольшого стаканчика, разорвал бумажный чехольчик и стал выковыривать, похоже, застрявшую в зубах рыбную кость.

— Да, мы были знакомы. А вы какое отношение к нему имеете? — после недолгого молчания отреагировал Королёв, затушил сигарету и тут же раскурил новую.

— Мне пришлось с ним тесно общаться целых два дня. Кормить и поить его поручили мне… Кореец часто упоминал ваше имя. К сожалению, корейский язык я не очень-то и знаю, но отдельные фразы понимаю. Называл вас своим другом, просил что-то передать на словах, но… Вы уж извините, я ничего не понял… Хотя, — Бадри замялся, — одно слово запомнилось — «катастрофа». Да, именно это слово он упоминал, и не один раз.

— Ясно. А из сотрудников посольства кто с ним разговаривал? — перебил Артём говорившего.

— Только временный поверенный. Когда в первый раз он зашёл к перебежчику вместе с переводчиком, кореец представился как Ли Дон Гон, старший полковник, начальник охраны ядерного полигона, называется вроде «Пунгери». После этого Богатёнов попросил переводчика выйти и продолжил беседовать с ним сам.

— Что? Начальник охраны?

— Ну да, я за дверью стоял и слышал, — Бадри с удивлением поднял брови. — Начальник охраны полигона, как его там — «Пунгери». Кореец требовал посла. А тот в отпуске до сих пор ещё. Да, и потом, как только заговорил Богатёнов, перебежчик замолчал. Помню, когда временный поверенный вышел, то бросилось в глаза, что Ли с ненавистью смотрит вслед Богатёнову, он назвал его южнокорейской собакой. Это потом до меня дошло, что поскольку Богатёнов ранее работал в Сеуле и у него сохранился южнокорейский акцент, столь ненавистный северянам, то перебежчик прекратил говорить и требовал только посла. Странно как-то было.

— Послушайте, Бадри, кореец вооружён был?

— Да какой вооружён! Он еле живой был, голодный и грязный… Мы с ним одного возраста, — вдруг сказал грузин и тяжело вздохнул. — Вроде хороший мужик был, спокойный, — продолжил он и достал пачку сигарет. Артём автоматически протянул ему зажигалку. Оба сидели и курили, думая каждый о своём.

— Давай на ты, вроде мы тоже одного возраста.

— Давай, я не против.

— Послушай, Бадри! — неожиданно, подумав о чём-то, встрепенулся Королёв. — У вас в посольстве для задержанных специальная комната есть, что ли?

— Да нет. Заперли его в комнате старого жилого здания, которое стоит под снос. В нём уже давно никто не живёт.

— Слушай, — Артём нетерпеливо заёрзал на стуле, — а посмотреть эту комнату есть возможность, или там всё прибрано?

— Ха! Будет кто там убираться. Говорю, что здание под снос.

Когда они подошли к дому, то Королёв сразу согласился с утверждением, что дом под снос. Большинство окон зияли пустыми глазницами, из двух входных дверей одна была заколочена наглухо досками. Бадри порылся в кармане и достал огромную связку ключей.

— Ого! — проговорил Артём, увидев, сколько железа вмещается в карман завхоза. — На все случаи жизни?

— А как же. В любой момент может понадобиться ключ от какой-нибудь двери посольства. Ладно, заходи, — сказал он, открыв дверь в подъезд. Пошарив по стенке, нашёл выключатель. Где-то на втором этаже над лестницей загорелась лампочка.

— Смотри под ноги, на ступенях битое стекло.

На третьем этаже Бадри остановился перед дверью, на связке нащупал нужный ключ и открыл дверь в обычную двухкомнатную квартиру. На этот раз свет был только в одной комнате, самой маленькой.

— Пришли. Правда, темновато, но всё видно. С того дня, когда перебежчика застрелили, здесь ничего не изменилось. Вон матрас, на котором он лежал, — показал рукой Бадри и замолк, давая возможность Королёву самому осмотреться. Достал сигарету и закурил. Когда поднял глаза, то не поверил своим глазам — тренер российской команды вдруг весь преобразился и стал похож на ищейку, которая учуяла след. Если бы рядом были старые друзья Королёва, то они в один бы голос воскликнули: «Дерсу работает».

Артём сразу понял, что никто не осматривал место происшествия. Он осторожно подошёл к матрасу, ощупал его, потом перевернул. Поднял глаза на стену, на которой виднелось рыжеватое пятно крови, уже начинающее светлеть.

— Фонарика случайно нет? — бросил он, не оборачиваясь в сторону Бадри.

— Отсутствует. Дома есть, но сейчас нет. А… вот твоя зажигалка, ты мне давал прикурить, а я в карман себе её положил — шофёрская привычка. Извини, — он пожал плечами и протянул зажигалку Артёму.

Королёв щёлкнул колёсиком, вспыхнувшее пламя осветило стену более отчётливо. Прямо под пятном крови просматривалась нацарапанная цифра «6». Артём пальцами ощупал царапину, отодвинул немного матрац, собрал щепотку извести. Поднёс руку к носу, понюхал, потом растёр пальцами. Несомненно, цифру нацарапать мог только Ли Дон Гон, а её никто не заметил, потому что она была забрызгана кровью. Артём чуть ли не на коленках продолжил свой поиск и через некоторое время в углу комнаты со стороны окна нашёл скомканный лист бумаги. Не веря своей удаче, он медленно разгладил его и увидел, что находке цены нет. Это был вырванный Ли Дон Гоном лист из справочника по метеорологии. Королёв поднялся на ноги и встал прямо под горящей лампочкой.