Маршал Конев - [39]

Теперь заулыбались, загалдели, перебивая друг друга, высказывая разноречивые суждения.

— А что, — сказал самый молодой из них, недавно прибывший во взвод Иван Непейвода. — Говорят, Гитлер слабеть стал. Может, и впрямь скоро за горло его возьмём?

— Насчёт Гитлера, — вступил в разговор пожилой солдат с изрезанным морщинами лицом, — у меня точные сведения есть. Из достоверных, как теперь сказывают, источников.

Все повернулись к нему:

— Что это ещё за источники, Кондрат? Опять какую-нибудь небылицу выдумаешь?

— Почему это небылицу? — обиделся Кондрат Булычев. — И что это у вас супротив меня всегда настрой такой. Я ж сказал, что из верного источника знаю, что Гитлеру хана скоро будет. Капут.

— Да что ты за пророк такой! Мы этого Гитлера бьём-бьём, а он всё не сдаётся, а тут вдруг — хана.

— Не пророк, — отвечал Кондрат, — а слух идёт, что цыганка так ему нагадала. Да дайте же я по порядку вам всё обскажу.

Бойцы подвинулись поближе, притихли.

— Дело, выходит, было так, — многозначительно подмигнув, начал Кондрат. — Изверился Гитлер в своих генералах. Что ни спланируют они — всё промах. Как говорится: двинули его генералы свои корпуса, да на камень нашла коса. Москву обещали до осени взять — не взяли. Хуже того: сами еле ноги унесли. Под Сталинградом — в котёл угодили и не вылезли. Под Курском «тиграми» да «пантерами» пугали, а пришлось не нам, а ихнему зверью уползать, поджавши хвост, восвояси. А тут ещё под Корсунью конфуз получился — обмишурились. Опять его доблестные войска в котёл угодили. Словом, хотел Гитлер Россию съесть, да пришлось в лужу сесть. Ну хоть ложись да помирай. А помирать-то, видать, неохота великому завоевателю. И призвал тогда Гитлер цыганку. Вот она ему и нагадала — капут!

Тут Кондрат немного помолчал, удовлетворённо поглядывая на своих побратимов, а потом добавил:

— Вот почему, братцы мои, плохи дела у Гитлера, а как скоро он совсем сгинет, это от нас зависит. Таков мой сказ.

Бойцы зашумели, заговорили каждый своё:

— За нами дело не станет — только б приказ был.

— Уж мы постараемся, шуганём супостата.

— Пора кончать с ним и его генералами.

Старший сержант глянул на комвзвода: дескать, не пора ли приступить к работе? Вершков молча кивнул. Раздалась команда:

— Кончай перекур!

Бойцы быстро вооружились лопатами, и работа снова закипела.

— Мне думается, от этих баек, пожалуй, есть польза, — сказал, поднимаясь, Паршин.

— А как же! — подтвердил Вершков. — И душу бойцы отведут, посмеявшись над Гитлером, и уверенность в победу обретут.

Оба лейтенанта спустились в траншею.

— Давайте свою карту, — сказал Вершков. — Я покажу выявленные нами огневые точки противника. Их надо уничтожить в первую очередь. А на обратном пути зайдите ещё раз к ротному. Он к этому времени уже отойдёт, успокоится и ещё вам кое-что подскажет. Всё-таки стоим мы здесь уже третий месяц. Каждую кочку знаем, каждый холмик и бугорок изучили.

11

С утра 13 июля 1944 года небо было затянуто плотными тучами, непрерывно лил дождь. Выдвижение батальона первого эшелона на исходные позиции для атаки происходило по раскисшим дорогам, при слабой видимости.

В широкой, неглубокой траншее, призванной сослужить добрую службу только один раз, чтоб накопиться в ней для предстоящей атаки, бойцы стояли плотной стеной, прижимаясь друг к другу. Эта близость олицетворяла силу и монолитность фронтового братства.

Стрелковая рота старшего лейтенанта Кузовлева заняла, в траншее небольшой участок. Взводы располагались группами — отделение к отделению. Если подать команду на одном конце роты, то её услышат на другом. Старший лейтенант собрал командиров взводов в небольшом отсеке позади траншеи.

— Хочу ещё раз напомнить, — напутствовал он, — в атаку подниматься дружно. Отставаний не допускать. Сигналы не перепутайте. Зелёная ракета указывает направление в сторону неподавленной огневой точки противника. Это для артиллеристов. Не сработает — уничтожайте своими средствами, присылайте связного ко мне. Особое внимание танкам противника. Красная ракета — танковая опасность — целеуказание пушкарям. Они помогут. Но и сами всеми силами давите пулемётные точки, мешающие продвижению, старайтесь вывести из строя танки, миномёты, орудия…

Стрелки часов еле передвигались. Ждали сигнала атаки. А его всё не было. Многие знали, что вчера действовали наши разведывательные группы, встретившие яростное сопротивление противника. Сегодня с утра передовые отряды дивизий при поддержке артиллерии атаковали противника и овладели траншеями первой линии обороны. Дальнейшее продвижение замедлилось. Враг резко усилил артиллерийский и миномётный огонь.

— Чего же ждём? — обратился к соседу нетерпеливый Иван Непейвода.

— Командирам видней, — отозвался опытный в этих делах Степан Микуленко. — Я своим разумением так считаю, — Степан выразительно посмотрел на небо, — всему помеха эта хмара, что нависла над нами с самого утра. Это ж ясно. Артиллеристам ничего не видно, а лётчики и вовсе с аэродрома подняться не могут. А нам с тобой без артиллерии и авиации одним одолеть врага ой как трудно будет. Так что сиди и помалкивай.

Прислушивавшийся к их разговору Кондрат Булычев примирительно добавил: