Марш Смерти Русского охранного корпуса - [125]

Метрах в трехстах дальше, на небольшом плато, стояло несколько английских танков. Их орудия были направлены навстречу разоружающимся войскам. Может быть, это была случайность, но вероятнее для нашего устрашения. Не доходя танков, услышал позади сухой звук револьверного выстрела и через несколько минут нас обогнал английский автомобиль с раненым. Кто-то, чьи нервы не выдержали, решил оборвать свою жизнь» [1042].

На следующий день оберстом фон Зеелером был издан приказ, гласивший: «Солдаты всех частей Вооруженных сил, союзные товарищи Русского Корпуса, Особого полка «Варяг», сербских и словенских национальных соединений! Большое походное движение из района Любляны на север через перевал Лойбль в котловину Клагенфурта окончено. Для всех участников это представляет подвиг и почетный конец войны. А также, что самое главное для всех нас, спасение от большевизма. Даже враг должен проявить к нам свое уважение за то, что мы продолжали сражаться, пока нам не удалось сдать оружие англичанам, как честным солдатам. Таким образом, мы, правда, разоружены, но любовь к народу и отечеству, непоколебимая вера в будущее и свободу наших народов, будут духовным оружием, с которым мы, с солдатской дисциплиной и порядком, будем исполнять и дальше наш долг.

Я в особенности благодарю Командира Русского Корпуса оберста Рогожина, который при поддержке старших начальников с лучшей походной дисциплиной провел свой Корпус через перевал»[1043].

Некоторое количество солдат и офицеров, из числа находившихся в командировках или проходивших лечение в лазаретах после капитуляции Германии оказались в плену у Красной армии. Одним из них был гауптман 1-го полка Александр Шмелев, до 1955 г. находившийся в советских лагерях. После освобождения он жил в доме инвалидов в поселке Сергино Иркутской области, работая там же старшим санитаром до своей болезни и смерти 2 мая 1960 г. В последние месяцы жизни за ним ухаживал его друг, бывший пациент и работник дома инвалидов, Дмитрий Сахаров и его жена-литовка Аия. Связи с семьей Шмелев не поддерживал, боясь, чтобы они не «попали в бездну», в этом, по словам Сахарова, «боязнь его преодолела чувство реальности»[1044].

Подробное рассмотрение обстоятельств функционирования структур корпуса после капитуляции останется за рамками нашей работы. Остановимся лишь на нескольких фактах.

К 18 мая РК вместе с немецкими частями группы «фон Зеелер» перешел в лагерь под Кляйн-Санкт-Файт. Двумя днями ранее приказом по группе среди военнослужащих формирования состоялись последние производства офицеров по выслуге (лейтенантов – в обер-лейтенанты и оберлейтенантов – в гауптманы) и по представлению (фельдфебелей – в лейтенанты). К первой половине июня относятся и последние награждения различными орденами и знаками[1045]. Среди отмеченных известен унтер-офицер 4-го полка Анатолий Ятцен, 12 июня получивший крест «За военные заслуги» II класса с мечами[1046].

28 июля приказом оберста Рогожина был утвержден нагрудный знак Русского корпуса, вручавшийся военнослужащим формирования и германского «рамочного персонала». Проектно он представлял собой покрытый белой эмалью «ополченческий» крест размером 45x45 мм, наложенный на круглый терновый венец диаметром 35 мм. По вертикали на кресте золотом были нанесены даты «1917» и «1921», а по Горизонтали – «1941» и «1945» (годы начала и конца гражданской войны в России и периода действий корпуса). В центре знака помещался еще один крест 18x18 мм, на этот раз прямоугольный, черной эмали, с нанесенными на него выполненными славянской вязью буквами «РК». На практике знаки выпускались размером меньшего предусмотренного[1047].

Часть солдат-граждан СССР после капитуляции решила вернуться домой. Буковинец Микола Билик вспоминал: «Прибыли представители Союзной контрольной комиссии. Предложили тем, кто хочет ехать домой, подавать заявления. «Родина прощает вам все грехи» – сказали. Нас набралось человек 50–60 желающих». После передачи советской стороне всех репатриантов немедленно арестовали, в течение двух месяцев их допрашивал СМЕРШ. Затем они были отправлены в карельское село Повенец, где работали на ремонте 1-го шлюза Беломорканала. В 1947 г. бывшие шуцкоровцы были расконвоированы и переведены в категорию поселенцев[1048]. Константин Грудзинский вспоминал, что из лагеря под Виктрингом ночью в советскую зону ушло его минометное отделение из I батальона 5-го полка во главе с трактористом Соловьевым. С командиром остался только бывший милиционер Батюта, который впоследствии, опасаясь выдачи, бежал и спрятался у местных. Когда Грудзинский встретил его в следующий раз, солдат был доволен своей новой жизнью, имел «вид австрийца» и сошелся с немкой [1049].

1 ноября 1945 г. приказом британского командования военнослужащие формирования были официально демобилизованы и получили статус «перемещенных лиц». Для их размещения был выделен лагерь Келленберг. Четырехлетняя история эмигрантского формирования подошла к концу.

Каково же было общее число добровольцев, в разные периоды откликнувшихся на призывы и пополнивших ряды частей Шуцкора? В одном из послевоенных изданий объединения ветеранов корпуса приводится подробная таблица, если верить которой, в формировании служили 17090 человек, не считая некоторого количества уволенных до конца 1941 г. (документы на них были утеряны в конце войны). В таблице даются данные об убыли личного состава по всем частям, трем периодам (с 12 сентября 1941 до 12 сентября 1944 гг., до 12 марта и 12 мая 1945 г.) и категориям потерь.