Марш авиаторов - [6]

- Вовочка опять с кастрюлями пришел, - сказал бортмеханик Леха Двигунов, кивнув на стоявшего в одиночестве и ожидавшего, пока Квазимодо откроет дверь, второго пилота Вовочку Свердлова. В руке у Вовочки была огромная хозяйственная сумка.

- Три девки: попробуй прокорми, - сказал кто-то.

- Он и курить бросил из экономии...

- Сколько его помню - вечно с какой-нибудь торбой, - добавил Ильин. - В Риге как-то "на науке" были, еще на ИЛ-14, поехали в город - поболтаться, он, естественно, отвалил по магазинам... Вдруг - встречаем. Идет: в руках сетки, а из них - хвосты рыбьи торчат...

- Да какая разница, что там у кого из сетки торчит? - сказал Пинегин. Это его личная трагедия...

- Нет, но он - в форме... - Ильин, наверное, думал, что его поддержат, но все молчали.

- Я один раз нельму из Нарьян-Дыра привез. Где-то... - Пинегин примерился. - Нет, Гарькин все-таки побольше ее будет. И ничего - даже в метро ехал. И тоже - в эполетах и кокарде.

- Как ты ее тащил-то?

- За хвост, через плечо. Помню только - скользкая была, собака. Падала часто.

- Пьяная...

- Само собой.

Квазимодо наконец открыл дверь и, войдя внутрь коридора, распахнул ее настежь. За ним вошел Вовочка, следом за Вовочкой потянулись остальные.

- Пошли быстрее, - подтолкнул меня Леха, - места позабивают, будешь потом впереди сидеть...

У меня еще оставалось больше половины сигареты, и было жалко ее выбрасывать.

- Ты сегодня не куришь? - спросил я его.

- Я вообще не курю, - категорично ответил Леха.

- Ну и правильно.

Курил он действительно редко. Точнее - в двух случаях: если был в командировке и - после второго стакана. Но уже тогда - со всеми наравне. Только вот своих сигарет у него никогда не было. "Если куплю пачку - никогда не брошу, пока не закончится", - жаловался он и потому не покупал. При выпивке это не было чем-то зазорным: нет - и ради бога, не жалко, но вот в командировке, особенно к ее окончанию, если ты сидишь в какой-нибудь арктической глухомани - это было уже напряженно. Тогда, прежде чем стрельнуть, Леха рассказывал какую-нибудь ужасную историю, с ним приключившуюся, в результате чего ему срочно надо было закурить, иначе - хана... Утром в гостинице он отлавливал одинокого зазевавшегося курильщика и, схватив за руку, чтобы тот не убежал, проникновенным шепотом сообщал ему: "Слушай, пошел сейчас кизяк метнуть: сидел-сидел, сидел-сидел, и ни хре-на... Дай закурить!"

На школьной доске, занимавшей нижнюю половину стены, висел, приколотый кнопками к коричневому линолеуму, большой красочный плакат с изображением элегантного двухмоторного самолетика. Перед доской на возвышении - наподобие кафедры - стояли два сдвинутых вместе стола. За одним из них сидел Квазимодо, повернувшись спиной к залу, и то ли изучал самолетик, то ли проверял - ровно ли висит плакат.

Справа от стола стояла облезлая деревянная трибуна с потемневшим от старости и потрескавшимся лаком, слева - на цветочной подставке с четырьмя длинными растопыренными ножками - бюст Ленина с огромной головой, покрашенной белой глянцевой краской. Краска влажно блестела, отчего казалось, будто вождь в нее только что нырял. На лысине, кокетливо наклонясь, лежала чья-то шапка с кокардой.

- Гляди - аэроплан, - сказал Леха и достал газету с кроссвордом.

- Это еще что?! - увидел Ленина Квазимодо. - Немедленно убрать!

- Дедушку? - спросили из зала.

- Шапку, - буркнул Квазимодо.

- Товарищ командир, а что это там висит такое, с крыльями? - спросил кто-то.

- Сейчас директор придет и все вам объяснит, - ухмыльнулся тот.

Открылась дверь, и в зал вошел наш директор, господин Косинов, по кличке Косинус. Не здороваясь, глядя перед собой, он сразу же поднялся на трибуну. Был он в широченном красном пиджаке и модном - с рядами каких-то падающих бомбочек - галстуке.

- Ну и разожрался, - шепнул сидевший сзади Витюха Комов. - Когда на Ми-2 летал - худющий был, как глист.

Даже до наших рядов доносился запах дорогого одеколона. В зале стало тихо: "представление" начиналось...

- Я, в общем, вернулся из командировки... Вот привез... - Он показал на висевший на доске плакат.

- За плакатом, что ли, в Штаты летал? - опять прошептал Леха.

- Где был-то? - спросил кто-то.

- В Сиэтле был, на "Боинге"... Потом - в Денвере... Но в общем - в Сиэтле...

Он вдруг приосанился, его взгляд стал жестким. Он оглядел зал, уперся руками в трибуну и кашлянул.

Из нутра трибуны что-то выпало, издав громкий металлический звук. Косинус посмотрел вниз, под трибуну, и, еще раз кашлянув, сказал:

- Будем говорить, положение наше, конечно, сложное...

- Баба придет, - шепнул мне Леха.

- С чего ты взял? - так же шепотом спросил я.

- А вилка упала, - ответил Леха.

- Какая вилка?.. - удивился я.

- Здесь вчера Ильин с двумя бухгалтершами киряли. Убрать забыли...

- Объемы работ резко сократились. Это, будем говорить, не наша вина: по всей стране - сокращение авиаперевозок и уменьшение объемов...

- Особенно по нему видно, - шепнул Леха.

- Самолеты простаивают, заказчиков нет. Кроме того, в прошлом году мы потеряли вертолет. По вине пилота...

- Чего на Сашку-то валить? - сказали из зала. Это был штурман Витя Судаков. - Привыкли на мертвых все списывать...