Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - [92]

Зондеркоманда Риббентропа развернула настолько активную деятельность на завоеванных территориях, что численность группы пришлось увеличить в несколько раз. В месяц в Германию отправлялось по 40–50 товарных вагонов с похищенными произведениями искусства, антиквариатом, книгами, рукописями. Почти все это доставлялось в хранилище на Харденбергштрассе в Берлине.

Общество «Аненербе» в Советском Союзе в первую очередь интересовали археологические коллекции, которые можно было бы использовать в идеологической борьбе. Исследователи «Аненербе» были одержимы идеей доказать историческое право германцев на завоеванные территории. Руководил исследовательскими отрядами штурмбаннфюрер СС Герберт Янкун, один из ведущих немецких археологов. Научные интересы Янкуна были как раз в русле нацистского исторического канона: тевтонские рыцари и готы. Гиммлер отправил Янкуна на Украину с личным поручением: доказать, что на ее территории в самом деле существовала процветающая империя готов. Янкун возглавил поиск доказательств на Крымском полуострове, где СС тем временем хладнокровно уничтожала еврейское население. Но хотя полуостров был прочесан вдоль и поперек, археологи Гиммлера не нашли ни единой щепки, которая могла бы свидетельствовать о существовании готской империи. Зато Янкун отправил в Германию несколько эшелонов, нагруженных артефактами из античных городов Причерноморья и другими древностями.

Когда в 1942 году штаб Розенберга наконец получил мандат на изъятие произведений искусства и музейных коллекций, конкуренция стала еще более острой. Повсюду, по всей фронтовой линии, растянувшейся почти на пять тысяч километров, орудовали конкурирующие мародерские подразделения.

Грабежом частной собственности занимались те же самые айнзацгруппы, основной задачей которых было массовое истребление евреев. Личные вещи изымались у жертв непосредственно перед казнью. Каждый день погибали тысячи людей. В овраге Бабий Яр под Киевом только за два дня 29–30 сентября было убито более 34 000 евреев.

Точных ответов на вопросы, что именно, кем и в каком количестве было похищено, до сих пор не существует, потому что на востоке грабежи и мародерство носили более спонтанный характер и участвовало в них гораздо больше людей. Кроме того, никто не вел тщательного учета награбленного. На западе в основном грабили частных лиц, и это требовало хоть какого-то оформления, а значит, и наличия специальной бюрократии.

На Востоке основную часть работы по ограблению частных лиц уже давно проделали большевики. Недвижимость и другая частная собственность, в том числе и коллекции, и так уже была национализирована. Другими словами, владелец был чаще всего один и тот же — государство, а получать разрешение за подписью Сталина нацисты не собирались.

Среди нацистских чиновников и военных, орудовавших на территории Советского Союза, была шире, чем в Западной Европе, распространена и коррупция: и подчиненные, и начальники могли в равной степени рассчитывать на обогащение без риска быть наказанными. Призыв Гитлера к беспощадности по отношению к местному населению только поощрял такое поведение.

Местные ведомства, учрежденные на новых территориях, использовали мародерство как своего рода налог для финансирования своей деятельности. А в ограблении еврейских общин нередко участвовали их соседи-славяне, столь же охотно участвовавшие и в массовом истреблении евреев.

После войны Советский Союз заявил, что из девятисот девяноста двух музеев, оказавшихся на оккупированной территории, четыреста двадцать семь были полностью разрушены (на Нюрнбергском процессе Советский Союз представил тридцать девять томов документов, фиксирующих ущерб). В некоторых случаях, в частности на Украине, разрушениям сильно способствовала Красная армия: библиотеки и церкви были подожжены еще до прихода немцев или, как в Киеве, заранее заминированы и впоследствии взорваны.

Нацисты переправляли в Германию и картины художников славянского происхождения. Гитлер хотел построить для этих работ специальный музей в Кёнигсберге, чтобы проиллюстрировать недоразвитость большевистского искусства, — что-то вроде постоянной экспозиции в духе «дегенеративной» выставки 1938 года.

Еще одной стороной деятельности мародерских организаций на территории СССР было систематическое уничтожение. То, что не имело для немцев никакой ценности, подвергалось вандализму или просто уничтожалось. Особенно пострадали русские культурные символы и памятники. Первый этаж дома-музея Чайковского в подмосковном Клину был приспособлен нацистами под гараж для мотоциклов, оригиналами нотных рукописей топили печи. Та же участь постигла усадьбу Гончаровых в Яропольце, принадлежавшую теще Пушкина, и знаменитую усадьбу Льва Толстого в Ясной Поляне, где был устроен военный госпиталь. Рукописи и другие ценные вещи были разграблены, испорчены, сожжены. Новоиерусалимский монастырь в подмосковном городе Истра, основанный в XVII веке, был взорван, а древние могильные плиты осквернены свастикой. Отступая, немецкие войска уничтожали памятники с особенным ожесточением. Они использовали ту же разрушительную тактику «выжженной земли», что и Красная армия в начале войны. Уходя из Киева, Новгорода, Смоленска, Полтавы, Курска, вермахт оставлял за собой призрачные, черные от пожара руины.