Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - [91]

Гитлер назначил Розенберга министром по делам восточных территорий, так как считал его экспертом — ведь Розенберг был родом из Прибалтики и даже учился в Москве. Новый министр стал тут же убеждать своих соратников по партии, что в Советском Союзе есть много угнетенных народностей — в первую очередь украинцы, которых можно настроить против большевиков. В отличие от Гитлера и Гиммлера, Розенберг считал славян арийцами, пусть и более удаленной ветвью. Большинство нацистов, однако, не были согласны с таким подходом.

Главным конкурентом штаба Розенберга на Востоке снова стали эсэсовцы Генриха Гиммлера и его же исследовательское общество «Аненербе», которое интересовали те же библиотеки, архивы, музейные фонды и произведения искусства. Так же как и во Франции, штаб Розенберга страдал от одного существенного недостатка: у рейхсминистра не было собственных войск.

От Геринга, который предпочитал парижские салоны кровавой слякоти Восточного фронта, толку было теперь немного. После неудачи люфтваффе в «битве за Британию» рейхсмаршал впал в немилость у Гитлера и уже не пользовался такой же свободой действий, как раньше.

Гиммлеровская СС, напротив, на протяжении всей войны постоянно укрепляла свои позиции. Растущее недовольство Гитлера люфтваффе и вермахтом привело к тому, что он стал все больше доверять представителям этих элитных частей — одержимым собственным расовым превосходством молодчикам в черных мундирах. Из личной охраны Гитлера СС превратилась в настоящую армию, которая к концу войны насчитывала более миллиона солдат и офицеров. СС не испытывала недостатка в ресурсах: по аналогии с пресловутыми командами убийц — айнзацгруппами — были созданы особые мародерские подразделения для охоты за культурными сокровищами.

Кроме того, на востоке у Розенберга появился еще один конкурент. Министр иностранных дел Риббентроп не забыл о своем поражении на фронте художественных ценностей во Франции и создал собственную мародерскую организацию в Советском Союзе. Единственной функцией зондеркоманды Риббентропа было культурное мародерство. Возглавлял это особое военное формирование офицер СС барон Эберхард фон Кунсберг, который участвовал в первых конфискациях, организованных Отто Абецем в Париже. Кунсберг так же жаждал реванша, как и сам Риббентроп. Группу Кунсберга, насчитывающую сто человек, разделили на три части и отправили в Советский Союз — по одной команде на каждую группу армий.

На восточном фронте у вермахта не было Службы охраны культурных ценностей, и армия тоже принимала активное участие в разграблении и уничтожении памятников на Восточном фронте, хотя действовала и не так организованно, как остальные ведомства. Розенберг, по крайней мере теоретически отвечавший за изъятие культурных ценностей в целом, пытался остановить вермахт, «Аненербе» и зондеркоманду Риббентропа, однако не слишком преуспел в этом.

Первой к царскосельским дворцам подоспела группа Кунсберга «Север». Спрятанная Кучумовым Янтарная комната была найдена уже через несколько часов. Хорошо экипированные художественные эксперты зондеркоманды демонтировали панели, упаковали их в двадцать девять ящиков и отправили в Кёнигсберг (нынешний Калининград). Возвращение Янтарного кабинета в столицу древнего Прусского герцогства стало сенсацией: немецкие газеты описывали, как немецкие солдаты спасли шедевр. После этого группа Кунсберга начала прочесывать царскосельские дворцы один за другим, в результате чего более 30 000 предметов было переправлено в Германию — в том числе мебель, фарфор, гобелены и тысячи томов ценных книг, которые советские музейные хранители не успели эвакуировать. Другой драгоценностью, которую потом гордо демонстрировали в Германии, был большой Готторпский глобус-планетарий XVII века, также полученный в дар Петром Великим во время Северной войны.

Впрочем, солдаты вермахта хватали все, что попадалось под руку: срывали золоченую лепнину и вскрывали паркетные полы. То, что нельзя было украсть, уничтожалось. Дворцы Царского Села как культурные и исторические памятники должны были быть разрушены.

Фондам Эрмитажа повезло немного больше. Сотни тысяч экспонатов, которые успели эвакуировать на восток, оказались вне досягаемости для немцев. Остальное охраняли умирающие от голода ленинградские музейные работники. В бомбоубежищах под Эрмитажем вместе с двумя миллионами экспонатов прятались от бомб и снарядов около двух тысяч человек. Здесь, под землей, музейщики продолжали упаковывать произведения искусства, читать лекции, проводить научные семинары — а после них заделывать дыры в стенах Эрмитажа, пробитые осколками бомб и снарядов. Мизерный паек дополнялся в основном «похлебкой» из разведенного столярного клея. Гитлер приказал заморить ленинградцев голодом, и только за первую блокадную зиму 1941–1942 года погибли сотни тысяч человек.

Специальные команды мародеров, следовавшие за группами армий «Центр» и «Юг», тоже обогащались как могли. В завоеванном Минске они так основательно обчистили музеи и библиотеки, что сотрудники штаба Розенберга, прибывшие сюда чуть позже, не нашли ничего ценного. Надежды Розенберга завоевать сердца украинцев потерпели крах из-за стремительного продвижения вермахта и СС на юге Советского Союза. В тот же день, когда войска заняли Царское Село, пал Киев.