Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - [54]

Розенберг планировал построить по проекту архитектора Германа Гислера большое университетское здание на озере Кимзее в Баварии. Кроме того, он задумал открыть несколько исследовательских институтов по всей Германии. Институт во Франкфурте должен был заниматься еврейским вопросом, институт в Мюнхене — индогерманскими штудиями, в Штутгарте — расовой теорией и так далее.

Именно из этого амбициозного проекта и родился Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга. Для работы институтов нужен был исследовательский материал, и Гитлер разрешил Розенбергу конфисковывать необходимые ему материалы в оккупированных областях. В первую очередь речь шла о научных архивах, библиотеках, рукописях, но также о предметах, принадлежащих еврейским общинам и масонским орденам.

В Польше, Бельгии и Нидерландах Розенберг, по большому счету, свой шанс упустил, но во Франции он собирался наверстать упущенное. Летом 1940 года его штаб получил право экспроприировать на оккупированных территориях фонды библиотек и архивов, принадлежащих «врагам рейха». Сотрудники Ведомства Розенберга тут же принялось за дело, не хуже других понимая, что действовать надо быстро, пока добычу не увели из-под носа. Исследовательское общество Гиммлера «Аненербе» и Высшая школа НСДАП охотились за одними и теми же источниками.

Принято считать, что нацисты всегда были высокоорганизованы и эффективны, но зачастую все было ровным счетом наоборот. На примере истории с разграблением культурных памятников видно, что различные нацистские организации, ведомства и лидеры вели между собой непрерывную борьбу, которая снижала эффективность их усилий и приводила к параличу системы. Постоянные подковерные стычки требовали больших ресурсов и решались бюрократически, это была бумажная война — Papierkrieg. Часто не существовало никаких четких директив по поводу того, каким документом следует руководствоваться и кого лично считать ответственным. Нередко цель конкурентов заключалась лишь в том, чтобы обманом, предательством и всевозможными уловками опередить друг друга.

Но как только кто-то из соперников добивался успеха в этой внутренней борьбе, он сразу демонстрировал свою прославленную эффективность — часто просто потому, что боялся потерять первенство.

Взять, к примеру, ведомство Розенберга, поспешившее открыть контору в Париже — Оперативный штаб рейхсляйтера (Einsatzstab Reichsleiter Rosenberg). Уже 26 августа этот штаб отправляет в Германию 1224 ящика в одиннадцати вагонах. В ящиках — несколько библиотек, в том числе знаменитая парижская Тургеневская библиотека, основанная в 1875 году, крупнейшее собрание русской литературы за пределами Советского Союза. Тот же поезд вывез библиотеку, принадлежавшую французской ветви Ротшильдов.

Приказ Гитлера от 17 сентября, позволивший штабу Розенберга грабить не только библиотеки, но также музеи и художественные коллекции, стал полной неожиданностью для остальных мародеров. Розенбергу быстро удалось развить эффективную деятельность, и это, видимо, повлияло на решение Гитлера. Но историк Джонатан Петропулос отмечает, что сказалась и слабая позиция Розенберга среди партийной элиты. В отличие от Геринга, Гиммлера и Риббентропа, Розенберг в большей степени зависел от Гитлера.

Розенберг получил возможность грабить не только французских евреев: нацисты объявили, что все французы, покинувшие страну, больше не считаются ее гражданами и их имущество может считаться бесхозным.

Похищенные предметы искусства концентрировали в музее Жё-де-Пом на площади Согласия, в двух шагах от штаба нацистов. Туда же свезли произведения, которые Абецу пришлось разместить в Лувре, более четырехсот ящиков. Французских сотрудников Жё-де-Пом выгнали, за одним важным исключением: историку искусств сорокалетней Розе Валлан позволили остаться. Нацисты считали ее безобидной, но, как оказалось позже, они сильно ошибались.

И все же работа Розенберга шла не совсем гладко: Франц Вольф-Меттерних все еще пытался остановить мародерство. Уговаривать графа было бесполезно: он не стал бы помогать Розенбергу с вывозом похищенных произведений из Франции, но Розенберг быстро нашел себе поддержку в лице человека, с которым он был готов поделиться добычей. Этим человеком был Герман Геринг. Всего через несколько дней после того, как Розенберг получил свой мандат, он связался с рейхсмаршалом. Из Лувра в Жё-де-Пом, а потом и в Германию ящики с картинами доставил не вермахт, а люфтваффе. Геринг предоставил Розенбергу все необходимое: самолеты, поезда, конвой. И хотя благодаря этому союзу алчный Геринг получил некоторое представление о деятельности Розенберга, это заметно укрепило позиции рейхсляйтера и предопределило успех деятельности его штаба во Франции.

* * *

Как и в Австрии, во Франции жертвой мародерской бюрократии нацистов стали в первую очередь Ротшильды. Французские потомки европейской династии банкиров были не только самыми известными, но и самыми богатыми. Благодаря вековой истории успеха Ротшильдов само их имя стало синонимом слова «богатство». Как и в Австрии, основой благосостояния французской ветви был семейный банк. После того как родоначальник династии Майер Амшель Ротшильд в начале XIX века разослал пятерых своих сыновей в крупнейшие города Европы, один из них, Джеймс (Якоб) Майер, оказавшийся в Париже, в середине столетия века заложил основу одного из крупнейших состояний в мировой истории. Ротшильды помогали Бурбонам финансировать войну против Наполеона. Будучи советником при дворе Бурбонов, а затем у короля Луи Филиппа, Джеймс Майер был ключевой фигурой французской индустриализации — он строил железные дороги и инвестировал в угольную промышленность. Ротшильд занимался и производством вина, причем не менее успешно — в 1868 году он купил виноградник Шато-Лафит в Бордо, один из лучших в мире. Но основную прибыль ему приносил банк, обслуживавший правительства крупнейших держав Европы, — нечто вроде европейского центрального банка того времени.