Маркус и Диана - [21]

Он закрыл дверь и снова уставился на свое отражение в зеркале. Гладко зачесанные волосы лежали на голове, как свежий асфальт. Он был похож на гангстера. Нет, никуда не деться. Пусть будут кудри. Он радовался, словно преступник пожизненному заключению.

В дверь позвонили. Он, как мог, растрепал волосы и открыл. Пришел Сигмунд.

— Привет, — сказал он, — я взял напрокат смокинги.

— Это необходимо? — спросил Маркус. — А мы не можем просто надеть костюмы?

— Нет, надо придерживаться стиля, знаешь ли. Письмо сегодня не приходило?

— Нет.

— Еще придет, — весело сказал Сигмунд. — Надевай смокинг.

— А до завтра нельзя подождать?

— Нам же надо проверить, как он на тебе сидит.

Маркус ощутил легкую надежду.

— Да, может, он не подойдет. Тогда…

— Тогда возьмем другой смокинг.

— Ну да.

Смокинг сидел как влитой. Маркус посмотрел на себя в зеркало, и ему почти даже понравился молодой человек, который смотрел на него. Смокинг был черным с красным поясом, красными кантиками на лацканах и с красным платочком, который Сигмунд идеально сложил и положил в нагрудный карман. Никто бы не заметил, что пуговицы на манжетах не из настоящего золота.

— Элегантно, — сказал Сигмунд.

Маркус кивнул.

— Можно его теперь снять?

— Нет, думаю, тебе стоит походить в нем сегодня, чтобы привыкнуть. Так, теперь волосы.

— Что с волосами? — спросил Маркус, хотя отлично знал, что его ждет.

— Надо их завить.

— А нельзя подождать до встречи с Дианой?

— Нет, нельзя, — решительно ответил Сигмунд. — Завтрашний обед — это генеральная репетиция, а на генеральной репетиции все играют в гриме и костюмах, так же как на премьере.

— Я отказываюсь гримироваться! — вскрикнул Маркус.

Где-то надо было ставить точку. Правда, он поклялся делать всё для Дианы, но «всё» значило всё, кроме грима!

— Расслабься, — сказал Сигмунд, — завить волосы значит примерно то же, что загримироваться. Я прихватил щипцы моей сестры.

Через пять часов Маркус медленно, опустив голову, расхаживал по гостиной с завитыми волосами и в смокинге, а тем временем Сигмунд забрасывал его вопросами о том, как себя ведут в ресторане.

— Кто первым подходит к столу, мужчина или женщина?

— Если стол заказан и метрдотель показывает дорогу к столу, гости следуют за ним, и мужчина или пригласивший гостей идет последним, — механически сказал Маркус.

— А если пара самостоятельно идет за столик?

— Тогда мужчина идет первым.

— Правильно. Кто где должен сидеть, если в ресторане места с одной стороны оказываются у стены?

— Тогда надо найти другой ресторан.

— Я серьезно, Маркус!

— Тогда дама должна сесть у стены с видом на зал. Поиграем в шашки?

— Нет. Мы пригласили гостей в ресторан. Чего мы ожидаем от метрдотеля или официанта?

Маркус тяжело вздохнул и ответил как можно лучше. Пройдя один раз все правила поведения в ресторане, они начали сначала. В половине пятого Маркус знал главу наизусть. Метрдотеля и официантов в ресторане «Звезда» ожидало нечто. И Монса тоже. Без четверти пять они услышали, что он открывает входную дверь.

— Скорее, — сказал Сигмунд, — беги на кухню за стаканом воды.

— Зачем это?

— Обычная вежливость. Он наверняка хочет пить после долгого рабочего дня.

Маркус пошел на кухню, а Сигмунд остался в комнате встречать Монса.

— Привет, Сигмунд, ты здесь?

— Добрый день, господин Симонсен. Тяжелый был день в офисе?

— Так, ничего. А где Маркус? У меня для него небольшой летний подарок.

Монс вынул футбольный мяч из полиэтиленового мешка и показал его Сигмунду. В этот момент из кухни вышел Маркус с подносом, на котором стояло два винных бокала, наполовину наполненных водой.

— Хочешь стакан воды, папа?

Монс обернулся. Маркус приветливо ему улыбался.

— Ааааааааааааааааа!

Отец закричал, как кот, забравшийся на дерево, отошел на шаг назад, рухнул в кресло, где и остался лежать на спине и чудовищно стонать. Футбольный мяч покатился по полу и исчез под телевизором.

— Может, ты не хочешь пить? — спокойно спросил Маркус.

— Ты… ты… похож на…. маленького лорда Фантлероя! — сипло прошептал Монс.

— Правда, господин Симонсен? — отозвался довольный Сигмунд. — Он очень стильный.

Монс Симонсен был мирным человеком, и его взгляды на воспитание детей были вольными. Если Маркус приходил домой, как обещал, и не таскал сумки у старушек, он мог делать все, что угодно. Если бы он показался отцу с зелеными волосами и серьгами в носу и в ушах, Монс бы немного замялся, но не потребовал бы, чтобы Маркус немедленно перекрасил волосы в естественный цвет и вынул серьги. Может быть даже, он сам бы проколол себе ухо в знак солидарности с сыном. Конечно, он носил бы серьгу только дома. На работе это могло привести к кривотолкам. Но эти проклятые кудри заставили его вскипеть. Монс уже так давно не сердился, что забыл, как это делается, и именно поэтому гнев его был яростным.

Он встал, глядя на Маркуса с открытым ртом и дыша, как бык, нападающий на матадора. Потом он зарычал.

— Тебе нравится моя прическа, папа? — спросил Маркус, который все еще улыбался, хотя чувствовал надвигающуюся катастрофу.

Тут Монс взорвался:

— Ты похож на… Ты похож на… прощелыгу! — крикнул он.

— Что вы хотите этим сказать, господин Симонсен? — с интересом спросил Сигмунд.