Марксизм сегодня. Выпуск первый - [61]

Юхан П. Арнасон. ПЕРСПЕКТИВЫ И ПРОБЛЕМЫ КРИТИЧЕСКОГО МАРКСИЗМА В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ

Было немало критиков марксизма, усматривавших его особенно серьезный недостаток в неспособности разработать теорию «реального социализма». Согласно этой точке зрения, институционализация какой-то одной марксистской идеологии и ее воплощение в некой новой политической системе скорее привели к появлению еще большего количества эпистемологических препятствий на пути марксистской теории, чем способствовали подтверждению ее действенности. Не приходится отрицать, что данный тезис на первый взгляд выглядит внушающим доверие. Ни одно исследование советского общества или его более или менее верных копий в Восточной Европе не может обойтись без констатации важности идеологических и политических различий. Редукционистские аспекты классического марксизма (в концентрированном виде представленные в модели «базис – надстройка») препятствуют адекватному пониманию масштаба этих различий; трудности возрастают также и в связи с вовлеченностью самого марксизма в генезис таких феноменов, по отношению к которым он не обладает некоторым аналитическим отходом.

Но подобная критика имеет смысл только при условии, что она не превращается в поспешный диагноз. Дело в том, что существует прочное и разноплановое концептуальное ядро, свидетельствующее о применимости Марксовых концепций к критике «реального социализма». Оппозиционный марксизм, осмысливающий новый опыт, накопленный в послереволюционном обществе, сделал очевидными как мельчайшие дефекты, так и потенциал самопреобразования традиции, из которой вышел. Нижеследующий анализ и будет посвящен некоторым заслуживающим внимания результатам, достигнутым критическим марксизмом в Восточной Европе в той мере, в какой они способствуют демистификации и объяснению того социального порядка, в рамках которого они были получены. Другие темы, например более общий вопрос о недогматических марксистских течениях в философии и социологии, будут рассмотрены только мимоходом, хотя они подвергались широкому обсуждению теми же авторами. С другой стороны, будут кратко затронуты некоторые более широкие течения и глубинные направления, учитывая при этом в особенности двусмысленность и иллюзии, которые в ряде случаев ослабили результаты теоретической деятельности оппозиционных движений. В восточноевропейском контексте появление критического марксизма предполагало наличие трех отличных друг от друга этапов в ходе достижения определенной теоретической автономии: а) отмежевание от политики «коммунистической реформы», то есть от различных реформистских течений в партии, стимулировавшихся кризисом сталинизма в Советском Союзе и потерпевших окончательное поражение в результате вторжения в Чехословакию в 1968 году; б) недвусмысленный разрыв с ленинским крылом марксистской традиции (или, говоря точнее, разрыв с ленинским искажением марксистского наследия); в) критический пересмотр ряда основополагающих установок исторического материализма с особым акцентом на их совместимость с фрагментарным образом современности. Но хотя эти три этапа и могут в некотором смысле рассматриваться как логически связанные друг с другом, они тем не менее не обязательно развивались исторически именно в такой последовательности. Так, очень мощное движение за «коммунистическую реформу» – чехословацкое движение 60-х годов – привело к отрицанию многих элементов ленинской модели, тогда как, напротив, существенные остатки ленинских взглядов можно усмотреть в точке зрения оппозиции, хотя многие ее участники и утратили веру в стратегию «коммунистической реформы». Третья и наиболее серьезная ревизия допускает значительное разнообразие степеней и направлений, исключая при этом какой-либо намек на возможность возникновения «новой ортодоксии», сравнимой с тем миражем, за которым упрямо гонятся некоторые левые движения на Западе. Повторное открытие Маркса в Восточной Европе было повсеместно вызвано проявлениями критического духа, более высокого, чем на Западе.

Исторические и географические пределы настоящего исследования легко очертить. За исключением Югославии и Венгрии (в первом случае идеологические нововведения явились прямым следствием разрыва с советским блоком в 1948 году, во втором – альтернатива «коммунистической реформы», сопровождавшаяся брожением в среде интеллигенции, обрела форму уже в 1953 – 1955 годах), оппозиционные течения, требующие рассмотрения, возникли в ответ на ситуацию, вызванную XX съездом и его более или менее отдаленными последствиями. Если 1956 год явился переломным пунктом в истории Восточной Европы, то аналогичным образом можно считать, что польские события 1980 – 1981 годов, хотя отличающиеся по своей природе, также являются не менее важными. Каким бы ни был их исход в ближайшем будущем, они, вне всякого сомнения, представляют собой новый этап в развитии социальных конфликтов в этом районе мира. Между этими двумя поворотными датами «пражская весна» и ее поражение представляют собой основной демаркационный пункт.

В географическом плане в центре внимания настоящего очерка находятся прежде всего Югославия и наиболее западные районы сферы советского господства (главным образом Польша, Чехословакия и Венгрия). История советского диссидентства – весьма сложного и стимулирующего исследовательскую работу явления – не имеет непосредственного отношения к нашей настоящей работе. Советское диссидентство, занимая промежуточную позицию между гораздо более мощными либеральными и консервативными направлениями, обладает марксистским компонентом, незначительным по своему объему в сравнении с течениями, которые служат предметом обсуждения в настоящем очерке. Точка зрения диссидентствующего марксизма на сталинскую и досталинскую эпохи советской истории были выражены, если ограничиться наиболее известными работами, в сочинениях Роя Медведева, однако их толкования вряд ли выходят далеко за пределы, очерченные ортодоксальным подходом