Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - [155]

Полк развернулся и повел наступление: одним батальоном на угол горы и гребень, отходящий от нее, имея влево пластунов; другим – правее. Красные сбиты с первых гребней, но дальше полк продвигаться под фланговым обстрелом не может; к тому же красные ведут яростные контратаки. Правофланговый бы понес большие потери и едва остановил красных. Другой – левым своим флангом уперся в гору, как и пластуны. Гора – отвес, аршин в 20 высотой. Штурмовать невозможно, и на нее ведет одна лишь маленькая тропинка. Хотя роты и в мертвом пространстве, но несут потери: несколько человек ранено сбрасываемыми с горы камнями.

Наступила ночь, холодная, ветреная. Стихла стрельба и только характерная для войны перебранка между противниками. Но смолкла и она…

Подошел 3-й батальон и стал под горой, сменив пластунов. Батальон выполнил свою задачу дня, а теперь его командир, полковник Булаткин, получил другую – взять гору. Но тщетно ходит он вдоль горы, обсуждает с подчиненными, как взять гору. Ясно – с рассветом взять ее невозможно, следовательно – ночью; но и ночью также невозможно.

Глухая ночь. Очень холодно; спасения от ветра нет.

– Эй, там! Наверху! Небось холодно? – время от времени бросались туда слова. – Не лучше ли вам сдаться?

И оттуда отвечали, но уже не с бранью. Завязался разговор «по душам» и дошел до того, что красные уже готовы сдаться, да боятся, но не своих командиров, которые спят где-то сзади у стогов и в сараях, а белых. Их убеждали, что их не тронут.

Спустились по тропинке трое для переговоров. «Мы все хотим сдаться. Мы – мобилизованы; мы – иногородние». Условились: сдающиеся переходят с одними затворами от винтовок. И скоро внизу оказалось до 400 человек, а наверху – марковцы. Красные командиры частью были захвачены, частью успели бежать.

31 октября, с рассветом, полк перешел всем фронтом в наступление: на Меловой горе – 3-й батальон, не встретив сопротивления, подошел к Лысой горе, такой же крутой; другие батальоны, сбив красных с ряда позиций, к вечеру подошли к с. Татарка и с поддержкой полка дивизии генерала Покровского, с которой произошло соединение в долине р. Егорлык, взяли его.

В этот день 1-я пехотная и Кубанская казачья дивизии вышли из пределов Кубанской области в Ставропольскую губернию.

Весь полк генерала Маркова на ночь сосредоточился в с. Татарка, большом и богатом и, главное, расположился в тепле. А утром, как было объявлено, ему предстояло брать Лысую гору, последнее серьезное препятствие перед Ставрополем. В охранении стали пластуны.

1 ноября. К удивлению всех, поднят полк был, когда уже совершенно рассветало и все распоряжения говорили не о бое, а о походе. Красные будто бы оставили свои позиции на горе и отошли.

2-й батальон в колонне вытягивался из села по шоссе на Ставрополь.

3-й – должен следовать за ним, а 1-й – выступить в северо-восточном направлении в распоряжение генерала Покровского. И вдруг… по колонне 2-го батальона с Лысой горы посыпался густой поток пуль, всего лишь с расстояния в 700 шагов. Батальон залег, а его боевой обоз карьером помчался назад в село. У всех полнейшее недоумение. Как могли ошибиться пластуны и сообщить об уходе противника?

Чтобы не оставаться под обстрелом, роты перебежками направились к подножию горы и оказались в мертвом пространстве. А гора, это – круча, аршин в 20 высоты, поросшая кустарником. Для всех ясно – будет приказано взять гору, и… через несколько часов такой приказ был получен в ротах. Для штурма развернулся весь полк и пластунский батальон. Каждая рота должна на своем участке найти пути и возможности взобраться на гору и сбить противника. Но тщетны все попытки. На гору вело шоссе и 2–3 тропинки, но разве возможно по ним, обстреливаемым и сверху, и вдоль их зигзагов, атаковать?

Пыталась атаковать 4-я рота, командир которой, поручик Совельев, лично получил приказание от генерала Тимановского и на участке которой гора была несколько пологой и менее поросшей кустарником, но тщетно: не столько пули, сколько бросаемые красными камни остановили ее.

– Где командир взвода? – спросил поручик Совельев людей одного из взводов.

– Вероятно – там! – с безнадежным отчаянием ответили ему, указав на скалу. Поручик Совельев пошел туда и нашел командира взвода сидящим под отвесом, сильно расстроенным и со слезами на глазах. Он отвел его к роте.

Оставалась маленькая надежда на ночь и то только на повторение сдачи красных, как это случилось под Меловой горой. Но возможно ли это?

Наступила ночь. Полк не выполнил приказа, но получил снова такой же, но с точным указанием срока: утром гора должна быть взята.

Рушилась и маленькая надежда: выпал густой туман, совершенно заглушавший даже крик в десятке шагов. Уговаривать красных не приходится. Ночь протекала томительно долго, в тщетных поисках, на холоде.

На участке офицерской роты шла наверх одна тропинка. Опрошенный еще днем крестьянин дал некоторое представление о ней, об ее верхней части: узкая, идет зигзагами с камня на камень, местами крутая; ближе к вершине – площадка с часовенкой; на горе, шагах в 200 от конца тропинки – сараи, а в 500 шагах – хутор. И это все. Впрочем, крестьянин добавил: