Маркос Рамирес - [28]
— Спрячься в подъезд, черт подери, и выбей из рогатки стекла в том доме! А я поддержу ребят. В доме должен быть телефон, пусть уж лучше полиция покончит с этой чертовщиной. Мы, видно, окружены. Ждать нечего! Пусть этот дом остается без стекол! — И он показал мне на хорошенький особнячок с большими зеркальными окнами, стоявший посреди сада, несколько позади угла, занимаемого противником.
Я немедленно повиновался и, прицелившись из рогатки, точно попал в превосходную мишень: стекла рассыпались звонкими осколками, что, кажется, посеяло замешательство в рядах укрепившейся на углу неприятельской армии.
Туземец-Месэн сказал правду — наше положение стало исключительно опасным. Кое-кто из малышей, деморализованный всем происходившим, с воем укрылся в сточных канавах, не попытавшись даже прибегнуть к оружию. Многие ребята были подбиты или ранены; впрочем, это не помешало им вместе с остальными нашими бойцами продолжать яростную борьбу с противником, хотя большинство делало это вслепую, так как только мы, в первом отряде, наверняка знали, где находится враг, против которого и вели огонь; остальные же бросали камни наугад, в темные дворы и через заборы. Наш главнокомандующий был ранен в голову, пятна крови выступили на его спине, но он, не обращая внимания на мощный град неприятельских камней, перебегал с одного тротуара на другой и призывал:
— Вставайте, ребята! Подбирайте камни, брошенные этими трусами! Выйти из канав, крепче держаться! Вот-вот будет подкрепление!
То же самое орали и другие командиры, пока Левша-Родригес не подбежал к Туземцу и не крикнул ему, показывая на юг:
— Смотри-ка!
Там, вдалеке, покрывая всю улицу на значительном расстоянии, двигалась на нас грозная вражеская армия.
Там, вдалеке, покрывая всю улицу на значительном расстоянии, двигалась на нас грозная вражеская армия. Вдохновленные легкой победой над нашими союзниками, мальчишки вопили, словно черти, и были готовы стереть в порошок наше малолюдное и уже порядком потрепанное войско. Мы похолодели… Неужели наша славная, победоносная армия должна сдаться целиком, чтобы потом пройти под издевательское улюлюканье врага по улицам Пасо де ла Вака? Раньше, чем распространилась паника, главнокомандующий принял решение:
— Ты, Левша, и вы, ребята, тоже погасите этот проклятый свет на углу! Ну, быстрее!.. — крикнул он, показывая на фонарь, освещавший переулок, где окопавшийся противник с начала битвы преграждал нам путь.
Одним залпом из рогаток фонарь был разбит вдребезги, и тогда Туземец в темноте бросился на середину улицы с криком:
— Все сюда, ко мне! Сдавшийся в плен будет этой же ночью до смерти избит противником. Вперед, на штурм! Там наше единственное спасение! Командиры, вперед, рядом со мной!
Даже те, что укрылись в канавах, высыпали на мостовую и, увлеченные примером командующего, вместе с остальными бросились в атаку, применяя обычную тактику: орали, как дьяволы, держа увесистый камень в правой руке и палку в левой. Не дойдя несколько шагов до переулка, мы метнули камни и, потрясая палками, ринулись на пораженную, застигнутую врасплох вражескую армию. Кто попытался оказать сопротивление, был сбит мощными ударами, разоружен и взят в плен. Так стали мы хозяевами переулка!
Благодаря энергичному руководству командиров была быстро организована оборона. Под прикрытием темноты мы начали залпами из рогаток сдерживать продвигавшихся с юга. Противник крайне самонадеянно подходил все ближе, заполняя улицу. Я увидел, как несколько мальчишек из атакующих неожиданно бросили оружие, три — четыре человека упало. Потери вызвали переполох в стане врага, он быстро отступил на значительную дистанцию, потом бросился к тротуарам с намерением под защитой заборов и стен открыть огонь из рогаток, по нашему переулку засвистели камни. Но и тут враг просчитался: мы его отлично различали в темноте, что позволяло нам вести точный прицельный огонь. Одно из двух: или противники не были закаленными бойцами, или же они потеряли опытных командиров — ведь, имея численный перевес и находясь на выгодных позициях, они по непонятной оплошности не предпринимали атаку и тем самым дали нам передышку, которой мы и воспользовались. Об этом нам с насмешкой сообщил Туземец-Месэн, говоря, что у нас есть возможность предпринять контратаку.
Однако передышка продолжалась недолго. Противник, выбитый с угла, быстро перестроился и с новыми подкреплениями атаковал нас с севера, с востока и с запада. Дело принимало для нас опасный оборот. По всем направлениям проносились камни, мы нигде не находили укрытия. В темноте слышались стоны. Вдруг резкий удар в спину сбил меня с ног; охнув, я растянулся ничком. Правда, я тут же вскочил, продолжая сражаться, но мой пыл уже угас. Тут с западной стороны переулка раздался голос нашего главнокомандующего:
— Ребята! Надо прорваться к Барранко вот по той улице, сметая все на пути! Лишь так мы можем спастись, иначе нас здесь всех перебьют! И это лучше, чем попасть в плен!.. — добавил он с гневом.
Едва мы приготовились выполнить новый приказ, как раздались пронзительные свистки. Отряд конных полицейских, потрясая тесаками, появился на другом углу позади частей противника, атаковавшего нас с юга; второй полицейский отряд скакал с востока на запад по проспекту, ведущему к нашему углу, также размахивая тяжелыми тесаками.
