Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - [15]

Герцог де Ришелье состоял в родственных связях с такими древними дворянскими родами, как де Гизы, де Ноайи и де Фронзаки, и был исключительно влиятельным человеком. Он был и главным камергером, и дипломатом, и почетным академиком, и пэром Франции, и генерал-губернатором Лангедока, а с некоторых пор — еще и маршалом. А еще у него была репутация «укротителя всех женщин» (так его называл в своих «Мемуарах» его приятель, президент Парижского парламента Шарль Эно) и «Дон Жуана, лишенного каких-либо стеснений» (так его называет современный биограф Ольга Вормсер). Вольтер о нем писал:

Индюшка в чесноке, сеньор, пропахший амброй,

Вот ужин специфический поставлен на поднос:

Лишь только Ришелье наш хоть вдалеке появится,

Вы прикрывайте сердце и зажимайте нос.

Лучшей характеристики этому беспринципному карьеристу и сердцееду не придумать.

После смерти герцогини де Шатору герцог де Ришелье пребывал не столько в большой печали, сколько в еще большем страхе. Дело в том, что у герцогини де Шатору, задушевного друга герцога, женщины, на честное слово которой он всегда мог положиться, в особом портфеле хранилась вся его переписка с ней, и в этой переписке де Ришелье давал ей множество весьма интимных и даже циничных советов относительно короля. Почти все советы были направлены против хорошо известных герцогу королевских слабостей. Ведь он считал так: чтобы прекрасная фаворитка могла держать короля в «ежовых рукавицах», гораздо практичнее было использовать до поры скрытые пороки Людовика XV, нежели его всем известные добродетели. Итак, в этой переписке короля отнюдь не щадили, и если бы этот портфель случайно попал в руки Его Величества, то Луи-Франсуа-Арман очень легко мог бы лишиться его благорасположения.

Герцог де Ришелье так боялся, что на всякий случай уехал из Парижа и начал молиться:

— Господи! Не допусти, чтобы король нашел портфель герцогини!

Король, однако, ничего не нашел или, быть может, притворился, что ничего не нашел. Поэтому герцог де Ришелье, не слыша ни слова об этом портфеле и не получив никакого тайного повеления себе от короля, успокоился и возвратился в Париж, где король, которого рассказы герцога всегда чрезвычайно занимали, принял его гораздо ласковее, нежели об этом можно было даже мечтать.

Герцог де Ришелье, видя, что король крайне опечален, постарался побыстрее найти ему новую подругу. Сначала он попытал счастья у красавицы маркизы де Флавакур. Он заявился к ней и стал агитировать ее всеми доступными ему способами. Маркиза, вам не хватало богатства? Так Людовик — богатейший государь на всем белом свете. Вы мечтали о том, чтобы министры разных государств выстраивались в очереди под вашими дверями? Вы хотели возвысить свою фамилию? Так рядом с Людовиком вы сделались бы дарительницей королевских милостей и должностей. Маркиза с улыбкой глядела на коварного искусителя.

— Все, что вы говорите, очень заманчиво, — осторожно сказала она, — я это прекрасно понимаю, но…

— Но что же? — не понял герцог.

— Но я всему этому предпочитаю уважение современников.

И это все, чего он смог добиться от этой дурочки…

Тогда он обратил свой взор на маркизу де Рошешуар. Она была недурна собой, но, несмотря ни на что, не имела при дворе никакого успеха. Да, она считалась весьма симпатичной внешне, но ее нелепое поведение, часто граничившее с дерзостью, перечеркивало все. Известно было, что она часами пряталась в местах, где мог пройти король, а как только тот появлялся, выскакивала из своего укрытия и начинала заламывать руки и устремлять на него полные страсти взоры. Раздраженный такой бесцеремонностью, Людовик XV, не оборачиваясь, проходил мимо, насмешливо говоря, что мадам де Рошешуар, «словно лошадь из малой конюшни — всегда на месте и никогда не нужна».

Между тем король день ото дня становился все более печален и все более скучен. Герцог де Ришелье, дабы хоть как-то развлечь короля, обратился к общественным увеселениям. В результате в начале февраля 1745 года жаждущих занять место фаворитки внезапно взбудоражило сообщение: в Версале готовится бал-маскарад в честь свадьбы дофина с испанской инфантой… Бал-маскарад? Карнавальное веселье и суета? Тысячи приглашенных? А вдруг именно в этот вечер король сделает свой выбор — почему бы и нет?

Немедленно стали заключаться пари. Придворные дамы, считавшие, что имеют определенные шансы, пускались на все, лишь бы выведать, в каком костюме появится на балу король. Но это хранилось в строжайшей тайне. Единственное, что стало известно, так это то, что мероприятие состоится 25 числа, и Людовик XV решил пригласить на него не только опостылевших ему придворных, но и самых богатых и известных парижских буржуа. Новость эта многих расстроила: и без того мощная конкуренция возрастала, ведь в Версаль обязательно прибудут все самые прелестные горожанки, молодые женщины и совсем юные девушки, которых умирающий от тоски король еще никогда не видел. Боже, какой же поднялся переполох, какие пошли пересуды!

Все та же мадам де Рошешуар возмущенно кричала:

— Ах, эти горожанки! Они непременно будут вести себя, как публичные девки! Уж они-то на все пойдут, лишь бы забраться в постель к королю! Нас, я уверена, ожидают самые непристойные сцены!