Маркиз де Сад. Великий распутник, скандальный романист или мечтатель-вольнодумец? - [63]

Мы уже говорили, что садизм может быть психологическим (моральным), а может быть сексуальным. Работая в революционном трибунале и имея полное право безнаказанно издеваться над людьми, маркиз де Сад не пользовался этой возможностью.

Если бы Сад был двойником жестоких героев своих романов, во время Террора он без труда нашел бы средства доставить себе «самые изощренные удовольствия».

Жильбер ЛЕЛИ, французский писатель

Согласимся с Жильбером Лели – без труда нашел бы. Но ничего подобного не случилось. Не забудем также, каким бесстрашием надо было обладать, чтобы в эпоху Террора публично выступать против смертной казни и помогать людям избежать ее.

Очевидно, маркиз де Сад был садистом только в сексуальном поведении. Но! Он не прибегал к насилию, и большая часть его «садистских наклонностей» проявлялась исключительно на бумаге, то есть в его собственноручно описанных фантазиях.

Маркиз де Сад и его музы. Худ. Х. Биберштейн (1912)

У маркиза де Сада не было и намека на жажду власти над живым существом, на абсолютное господство, превращающее другого человека в вещь. Конечно же, он был совсем не безумец Калигула, а посему «садизм» было бы правильнее назвать каким-нибудь «калигулизмом».

В медицине нередко болезнь называется именем того, кто первым описал ее симптомы. Как обстояло дело с «садизмом»? Был ли маркиз де Сад всего лишь первоописателем этого жуткого феномена? Или, иными словами, был ли сам Сад садистом? На этот парадоксальный вопрос мы получили бы отрицательный ответ, основываясь на свидетельствах самого маркиза. Он решительно отрицал, что наделен преступной страстью к насилию. Однако Сад не делал тайны из того, что ему близка «философия наслаждения».

Виктор ЕРОФЕЕВ, российский писатель

Но главная проблема маркиза де Сада заключалась в том, что он в деталях описывал свои сексуальные фантазии и делал их достоянием читателей, шокируя потребителей художественной продукции. В результате он навеки оставил о себе дурную славу и стал жертвой слухов, а также неверного отождествления его самого с персонажами его же книг.

При этом в его произведениях на фоне оргий и крови разворачивались настоящие философские беседы, но это все почему-то отошло на второй план.

В произведениях маркиза читатель без труда обнаружит элементы философского романа в духе литературы XVIII столетия. Есть, очевидно, смысл говорить о создании Садом некоего романа синтетического типа, впитавшего в себя различные тенденции и не сводящегося ни к одной из них.

Виктор ЕРОФЕЕВ, российский писатель

Дурная слава маркиза полетела по Франции, а потом и по всему миру. В итоге, он был канонизирован в качестве «злодея», и сложился стереотип, что маркиз де Сад сформулировал нечто вроде «Декларации прав эротизма», в основе которой лежит постулат: овладевать всеми, кого хочешь, и отдаваться всем, кто того желает.

Принципиальные декларации Сада, то, что можно назвать основой его философии, кажутся самой простотой. Эта философия – философия заинтересованности, более того, всеобщего эгоизма. Каждый должен делать то, что ему приятно, он не имеет другого закона, кроме своего удовольствия. Мораль эта основана на первоначальном факте абсолютного одиночества. Сад сказал и повторял на разные лады: природа понудила нас родиться одиночками, и нет никаких связей между одним человеком и другим. Тем самым, единственное правило поведения – предпочитать все, что действует на меня благоприятно, не затрудняя себя отчетом в последствиях, которые этот выбор может повлечь для других. Какая важность, если самое слабое свое наслаждение я должен оплатить неслыханным нагромождением злодеяний, ибо наслаждение меня нежит, оно во мне, ну а последствия преступления меня не касаются, они – вне меня.

Морис БЛАНШО, французский писатель

У Эриха Фромма читаем:

«Садистские черты характера никогда нельзя понять, если рассматривать их изолированно от всей личности. Они образуют часть синдрома, который следует понимать как целое. Для садистского характера все живое должно быть под контролем. Живые существа становятся вещами. Или, вернее говоря, живые существа превращаются в живущие, дрожащие, пульсирующие объекты обладания».

Было ли такое у маркиза де Сада? Нет, не было.

Эрих Фромм утверждал:

«Садист хочет стать хозяином жизни».

Было ли такое у маркиза де Сада? Нет, не было.

Эрих Фромм заявлял:

«Еще один важный элемент в синдроме садизма составляет готовность подчиняться и трусость. Это звучит как парадокс, когда говорят, что садист – легко подчиняющийся человек, однако данное явление с точки зрения диалектики вполне закономерно. Ведь человек становится садистом от того, что чувствует себя импотентом, неспособным к жизни… Он пытается компенсировать этот недостаток тем, что приобретает огромную власть над людьми, и тем самым он превращает в Бога того жалкого червя, каковым он сам себя чувствует».

Было ли такое у маркиза де Сада? Нет, не было.

Так был ли маркиз де Сад классическим садистом, достойным того, чтобы его именем назвать само это понятие? Нет, не был.

Его книги воспроизводят впечатление, будто автор стремился к невозможному и к изнанке жизни. <…> Это родилось от одиночества тюремной камеры. В действительности, чтобы сформулировать четкое, ясное, постоянно обновляемое и возрождаемое сознание того, что возникает из эротического импульса, необходимы нечеловеческие условия жизни заключенного. Оказавшись на свободе, Сад мог бы утолить съедающую его страсть, но тюрьма отняла у него эту возможность.