Маркиз де Сад - [99]
15 октября 1794 года де Сад покинул Пикпюс и вернулся домой, на улицу Нев-де-Матюрен.
Глава IX.
ГРАЖДАНИН ЛИТЕРАТОР
Выйдя из тюрьмы, де Сад убедился, что политическая власть сменилась и он больше не должен доказывать свою благонадежность, писать заказные агитки, выступать на подмостках политического театра, а может всецело отдаться любимому занятию, то есть сочинительству. Правда, для этого необходимо было решить вопрос: чем оплачивать повседневные нужды; поэтому получение денег стало задачей чрезвычайно актуальной. Тем более что Констанс для оплаты его пребывания в Пикпюсе пришлось наделать немало долгов, которые также требовалось отдавать, так что первейшей заботой Сада стало добиться снятия секвестра, наложенного на его имущество после ареста. Исполненный оптимизма, де Сад писал Гофриди: «Полагаю, мы можем быть уверены, что спокойствие наконец-то воцарилось навеки. После смерти негодяев тучи рассеялись, и покой, которым мы вскоре сможем наслаждаться, станет лучшим лекарством для наших ран».
Но до покоя было еще очень далеко. В столице царили спекуляция, дороговизна и инфляция, на протяжении 1794— 1795 годов неоднократно вспыхивали мятежи санкюлотов, в мае 1795-го подняли мятеж роялисты, в провинции хозяйничали банды «поджигателей», поджаривавших пятки крестьянам, чтобы заставить их отдать последнее. Страну со всех сторон окружала враждебная монархическая Европа, война с которой была неизбежна. В сентябре 1795 года была принята новая конституция, согласно которой во Франции сохранялась республика во главе с Директорией из пяти человек и двухпалатным парламентом: Советом старейшин и Советом пятисот. Те, кто за время Революции успели сколотить себе состояние, теперь хотели им воспользоваться. Париж, по свидетельству современников, превратился в настоящий вертеп. Театры были переполнены, любимым развлечением стали балы, где щеголи-инкруаябли (буквально: «невероятные») и щеголихи-мервейезы (буквально: «чудесницы») состязались в экстравагантности нарядов. Молодые люди носили длинные рединготы с широкими обшлагами, прическу «собачьи уши», длинные волосы сзади собирали в хвост или заплетали в косу; дамы ввели в моду античный стиль и состязались в прозрачности туник. Устраивали «балы жертв», куда допускались только родственники казненных. На таких балах женщины зачесывали волосы наверх, а на шею надевали тонкие красные ленточки. Обувь а-ля античные сандалии способствовала возникновению моды носить кольца на пальцах ног. Про тогдашних модниц писали: «Придумав одежду, буквально не прикрывавшую ничего, они таким образом нашли способ оскорблять общественную стыдливость, не нарушая благопристойности». Сумел ли де Сад воспользоваться воцарившейся свободой нравов и разгулом преступных страстей, не сдерживаемых никакими законами, ибо прежние законы были отменены, а новые еще не приняли? Сведений об этом не сохранилось, но можно предположить, что он делал попытки, но подняться до уровня правивших бал термидорианцев у него катастрофически не хватало денег.
Когда сняли секвестр, де Сад аккуратно собрал все «справки» и отправил их в Прованс с просьбой как можно скорее прислать причитавшиеся ему доходы. Но желания его как обычно опережали действительность: часть его земель по-прежнему оставалась отчужденной, а на тех, что вернулись в его распоряжение, урожаи были невелики, и продавались они государству, платившему самые низкие цены. Гофриди сделать ничего не мог, ибо как ярый роялист все еще продолжал скрываться. Вдобавок поступавшие доходы в основном были в бумажных ассигнатах, которые постоянно обесценивались. В общем, вопрос об источниках существования оставался открытым. Де Сад решил попытать счастья на государственной службе. Несмотря на свойственные ему феодальные предрассудки, зарабатывать пером он, в отличие от многих своих собратьев по классу, никогда не считал зазорным. Он стал рассылать письма должностным лицам с просьбой о вакансии — либо на дипломатической службе, либо в библиотеке, либо в музее. Ни от кого ответа не последовало: подозрительное прошлое, солидный возраст, авторство (пусть и отрицаемое) непристойного романа, дети в эмиграции — словом, кандидатура для государственного служащего неподходящая. Де Саду оставалось одно — браться за перо и зарабатывать литературным трудом, тем более что «неприличные» сочинения в галереях Пале-Рояля пользовались повышенным спросом.
У гражданина литератора были уже готовые труды, и даже почти сверстанные. Речь шла прежде всего о романе «Алина и Валькур»; незадолго до своего ареста де Сад подверг рукопись правке «в соответствии с духом времени» и сдал в типографию печатника Жируара. Теперь место казненного Жируара заняла его вдова, она и издала восемь небольших томов с изящными офортами. Отсылая их Гофриди, де Сад отправил в Прованс и небольшое рекламное объявление, где предлагал всем желающим заказывать книгу по отпускной цене издательства — всего сто ливров. Издание «Алины и Валькура» автора не обогатило, но позволило какое-то время продержаться на плаву. За короткое время роман переиздавался трижды и, возможно, выдержал бы и большее число изданий, если бы не плагиатор, дважды выпустивший под разными названиями историю Леоноры и Сенваля. Протест, заявленный де Садом, резонанса не получил, но плагиатор, попавшийся на другом мошенничестве, все же понес заслуженное наказание. Кража именно этой части романа вполне объяснима: она значительно динамичнее обрамляющего ее повествования в письмах, а мода на эпистолярный жанр к этому времени уже прошла.
Джакомо Джироламо Казанова вошел в историю как великий любовник. Вечный странник, авантюрист, игрок, алхимик, тайный агент, писатель. переводчик, журналист — каких только занятий он не перепробовал! Но чем бы он ни занимался, на первом месте у него всегда стояли женщины. Подчинив всю свою жизнь стремлению к наслаждению, возведенному галантным XVIII веком до уровня философии. Казанова сделал любовь высшим смыслом своего существования.Несмотря на знакомство с монархами и знаменитостями, на переписку с просвещеннейшими людьми своего времени, известность пришла к Казанове только посмертно — после публикации его «Мемуаров», написанных в преклонные годы, когда, не в силах одерживать новые любовные победы, он скрашивал свой досуг воспоминаниями.
Масон, пророк и вызыватель духов, этот сицилиец, чье настоящее имя Джузеппе Бальзамо, обладал поистине неистощимой изобретательностью и незаурядными гипнотическими способностями, позволившими ему заморочить голову едва ли не всей просвещенной Европе. Но, уверовав в свою звезду, Калиостро не заметил, как стал разменной монетой в политических играх сильных мира сего, напуганных французской революцией. Пышный шлейф слухов, сопровождавший каждый шаг Калиостро, уже при жизни превратил его в личность загадочную, ставшую неистощимым источником вдохновения для писателей, поэтов, мистиков и оккультистов.
Мария Антуанетта (1755—1793), королева Франции, гильотинированная революционным французским народом. Известная своей любовью к нарядам и легкомысленным заявлением «Если у народа нет хлеба, пусть ест пирожные», она в разное время вызывала то ненависть, то неуемные хвалы. В настоящей книге автор, не осуждая и не восхваляя свою героиню, показывает ее не с позиций политической истории, а в контексте окружавшей ее повседневности, такой, какой видели ее современники — те, кто любил ее, и те, кто старался ее использовать или погубить.
Жизнеописание Шарлотты Корде — это лишь маленькая часть истории Великой французской революции, где политика, этика, мораль и чувства, сплетенные воедино, получили трагическую развязку. Шарлотта Корде, разделявшая взгляды жирондистов, считала лидера якобинцев Марата главным виновником разгоревшейся гражданской войны. Решив спасти Францию ценой собственной жизни, она проникла в дом к Марату и заколола его ножом. Однако последствия этого поступка оказались совершенно иными, чем те, на которые она рассчитывала, — террор в стране был объявлен государственной политикой.
Робеспьер, чье имя прочно связано с Великой французской революцией, всегда был и остается человеком-загадкой. Посвятив всего себя защите интересов народа, он в результате превратился в палача этого народа. Начав свою политическую карьеру с требований равноправия граждан и отмены смертной казни, завершил ее делением граждан на «добродетельных» и «злых» и введением массового террора. Его обожали и ненавидели, его жизнь превратили в легенду: одни — в «золотую», о великом борце за свободу и счастье народа; другие — в «черную», о диктаторе, рвущемся к власти буквально по головам своих соратников.
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.