Марк, выходи! - [47]

Я еще раз сходил в туалет. Похоже, что живот мой успокоился. Я помыл тарелку и чашки, и мы с Жириком вышли на улицу. Было уже одиннадцать, и солнце начинало печь, было жарко как в бане. Даже красной саранче, которая в этом году заполнила наши улицы, было тяжело летать. Она и не летала. Разлеглась вся по кустам.

У моего подъезда на лавке сидели два мелких пацана. Совсем мелких. Лет по девять. Они как раз наловили себе полбутылки красноперой саранчи и ставили над ней эксперименты: втыкали в зад насекомому соломинку и отпускали его прыгать. Или через шприц накачивали «прыгуна» водой, пока тот не помрет. Или… или просто отрывали саранче голову и смотрели, как без этой самой головы она еще пару раз умудрялась попрыгать. В прошлом году мы тоже так делали. В этом возиться с «кузнечиками» нам было уже не по возрасту. Саранча – развлечение для карапузов.

– А ну пошли на хрен отсюда, живодеры, – шугнул Жирик мелких.

Пацаны подняли на него глаза и послали его. Они Жирика знали. Они даже знали, что Жирик сам трус и бояться его нечего.

– Валите, валите, салаги, – поддержал я друга. – А кузнецов выпустите.

Карапузы послали и меня, потому что их было двое и нас было лишь двое. Но мы с Жириком были старше, а значит, тут и думать было нечего. В бой. Я пнул одного «щегла» под колено, тот надулся, но драться не полез. Потом оба малыша встали с лавки, вытряхнули бутылку с полудохлыми «гадами» и пошли вглубь двора.

– Чуют, чем пахнет, – сказал гордый победой Жирик, хотя гордиться тут особо было нечем.

Мы зашли за Саньком и Диманом Струковыми. Они сказали, что выйдут минут через пять. Я хотел еще зайти и за Арсеном, но потом передумал. Сначала узнаю, что Санек думает про то, чтобы отметелить Костяна. А то Арсен ведь сразу завопит: «Давайте изобьем, давайте изобьем!». Я же хотел сначала все разузнать.

– Знаете, что вчера было? – спросил нас с Жириком Санек, когда вышел из подъезда. Диман появился следом за ним.

– С «Парижем» против «Мадрида» на выходных будем? – спросил я. – Мне так Жирик сказал.

– Ни фига. «Париж» с «Мадридом» против нас будут, – ответил Санек. – В субботу. Эту.

– Как? – спросили и Жирик, и я.

– Вот так. Бажов их подбил. Как – не знаю. Но теперь мы одни против двух дворов. Хоть дома сиди, чтоб с глазами целыми остаться, – сказал Санек и усмехнулся. Усмешка значила, что дома он, ясный хрен, сидеть не будет. Вот еще трусить!

– А Жирик мне только что говорил, что наоборот… – начал я.

– Не. Не так все. Я тоже думал, что это мы с «Парижем» идем договариваться. Но потом Рома сказал, что «Париж» купили, что они все уроды и теперь против нас прут. А базарить мы ходили вчера, чтобы «Париж» отговорить. У Ромы с Костяном там друганы есть, они и свели с их главным дворовым, чтобы побеседовать.

– А главный у них кто?

– Кличка Упырь. И правда, знаешь, он лысый такой, и татуировка на руке. Лет четырнадцать ему, и татуировка зомби.

– Он в тюрьме сидел?

– Да откуда я знаю? До восемнадцати лет вроде не сажают никого.

– Это если не убил никого, – сказал Жирик. – Если убил, то сажают.

– Капец! Нарежут нам теперь бананов в субботу, – сказал я.

– Да не ссыте! У них только Упырь мощный. Мы на остальных пацанов посмотрели – все мелкие почти. Злые, бритые, но мелкие и костлявые. Да, и, видимо, ты, Жирик, тоже будешь участвовать. Нам все нужны. И пофиг, кто у тебя папан.

– Ну, если «Мадрид» теперь с «Парижем», то да, – сказал я.

– Круто, – ответил Жирик.

Думаю, Жирику было и страшно, и радостно. Он знал, что новичкам в войне с «Мадридом» всегда больше всех достается: ну, просто потому, что они новички и им всегда достается первым. А радостно оттого, что в первый раз же пойдет с рогаткой на «Мадрид». Я перед своим первым боем в начале лета тоже радовался. А потом шпонкой свои же пацаны мне рассекли бровь, и я уже радуюсь осторожнее.

– А сколько народа у них?

– Пацанов пятнадцать будет.

– А как так случилось-то? Как их Колян Бажов уговорил? Я думал, мы дружим дворами. Ну, или типа дружим.

– Не знаю. И они не говорят. И Костян нам не говорит. Мы вчера даже по частным домам ходили за «Юбилейный». Местных пацанов за нас позвать хотели воевать, но всем им пофиг. Костян им орал: «Да я вас урою всех!», – а местные ему: «Да мы тебя сами уроем!». И ведь, правда, у них там есть кабаны здоровые. Тупые совсем, но очень здоровые.

– Так меня-то возьмут в субботу? – спросил Жирик.

– В пятницу решим. Возьмут, наверное.

– А Арсена? – спросил Жирик.

– Арсена… А, ты же домой ушел и не знаешь, – сказал Санек Жирику. – Вы как погуляли-то? – это был уже ко мне вопрос.

– Прикольно. Расскажу потом. А что такое с Арсеном? – спросил я.

– Они в дурдом хо… – влез Жирик, но Санек его перебил.

– Мы вчера, как из «Парижа» и после частных домов вернулись, злые все были. Старшие пошли в детский сад пиво пить, а мы с Диманом во дворе остались. С дедами в шахматы поиграли. Ты, кстати, нож принес? – спросил Санек.

Я передал Саньку нож. Целый и невредимый.

– Так вот. Девчонки еще вышли гулять. Ленка с Машкой. Они тоже посидели возле шахматистов, почирикали что-то, а потом пошли вокруг двора гулять. Темнело уже. Я видел, как Арсен из подъезда вынес опять мешок какой-то на свалку, а потом он к нам подошел. Ему даже разок сыграть в шахматы дали, только я не помню, выиграл он или нет. Вот. А потом опять девчонки подошли. Они к нам с Диманом подсели, и мы говорить что-то начали.