Марк, выходи! - [12]

– Эй! – позвал я пацана.

Тот не откликнулся.

– Эй, с парашей! – повторил я.

Пацан повернул голову в нашу сторону, посмотрел на нас, но продолжил топать в сторону мусорки.

– Поди сюда! – крикнул я.

– Маркуша, хрен с ним, – сказал Санек Струков. – Пойдем на Урал. Ты не Костик, чтоб на чужаков наезжать.

Санек, конечно, был прав. Он, вообще, был поумнее меня, но я уже вошел во вкус, и хотелось с кем-то сцепиться.

Пацан развернулся в нашу сторону, поставил мешок на землю так, чтобы он не упал, и подошел к нам.

– Привет, – он поздоровался.

– Ты откуда вообще? Не видели тебя раньше, – спросил я.

Я надеялся, что мои пацаны меня поддержат в расспросах, но им было все равно. Жирик вообще пошел домой переодевать свои дворовые шорты на плавательные. Только Жирик так делал. Все остальные пацаны купались в Урале прямо так, в чем были одеты. Мы снимали только футболки и обувь.

– Я – Арсен, – ответил пацан. – Мы переехали неделю назад.

Новый пацан говорил странно. По-русски, но странно. Он был не выше и не ниже нас всех. Среднего роста, черные короткие волосы, круглое лицо. На вид лет двенадцать, нетолстый.

– А откуда переехали? – спросил Санек.

– Из Армении.

Раньше иностранцев мы с пацанами не видели: ни из Армении, ни вообще откуда-либо еще.

– А чего переехали-то, к нам тем более? Других мест нет? – спросил я.

Арсен пару раз моргнул, посмотрел на Санька, а потом повернулся ко мне.

– Отец военный у меня. Его перевели сюда. А вас как зовут? – спросил он.

– Никак, – ответил я за всех.

Я старался говорить уверенно, как Костик и Рома, но получалось не очень, наверное потому что Арсен был старше меня.

– Тебе сколько лет?

– Двенадцать.

– А как ты русский выучил, если ты из Армении?

– У нас все говорят. И раньше мы в Волгограде жили. Пять лет, пока не перевели отца опять.

– А что в мешке тащишь?

– Мусор. Мы ремонт делаем.

– Мусорка уже уехала. Обратно тащи свой мусор.

– Почему?

– По кочану. И вообще, у нас строительное барахло не тут выбрасывают, а на свалку, за домом.

– Туда нести?

– Туда неси. Приехал он тут, блин.

Арсен кивнул. Санек и вернувшийся Жирик в купальных шортах тоже ему кивнули. Я сжимал кулаки: взбесил меня этот Арсен своей тупостью.

Арсен развернулся, подошел к своему мусорному мешку и потащил его на свалку. Я был доволен. Прогнал чувака. Кажется, впервые.

– Вот чего ты до пацана докопался, Маркуша? – спросил меня Санек. – Он издалека приехал, боится тут всех, а ты докопался.

– Пусть боится, – ответил я, и мы все вместе двинули купаться на Урал.

Когда мы вернулись с реки, я снова увидел Арсена. Он говорил с нашими старшими. О чем там шел разговор, было непонятно, но, видимо, старшаки на него наезжали. Наши всегда сначала на всех наезжают, даже на своих, если они пока новенькие у нас. Когда Жирик три года назад переехал в наш двор, ему тоже было несладко. Хотя ему пришлось проще, чем остальным новичкам: у него отец – мент. Как только это выяснилось, от Жирика отстали. Выяснилось причем не от самого Жирика. Он молчал про батю, даже когда его засунули в канализацию и закрыли сверху люк, чтобы он там часок посидел. Не слюнтяй Жирик, хоть иногда и ноет, что его на войну не берут.

Мы подошли поближе к старшим пацанам. Арсен увидел нас и показал на меня пальцем.

– Вот с ним я говорил, – сказал он.

– Маркуша! – подозвал меня Рома. С ним рядом стояли Таксист и еще какой-то старшак. Видеть я его раньше видел, но, как зовут, не помнил.

– Чего?

– Новенького чурку тут «наяривал» поутру, да?

– Чего? – спросил опять я.

– Я не чурка, – сказал Арсен. – Я из Армении.

– Помолчи, тебя еще «нарядим», – сказал Рома.

– Так чего, Маркуша, вырос, что ли? Большим стал на малышей лезть? А то, что сам еще штаны застегнуть не можешь, ничего? – Рома надулся и выдвинул челюсть вперед. Он всегда так делал перед тем, как кого-то ударить.

Я съежился.

– Да я что, – ответил я. – Он парашу не туда нес, ну я и сказал.

– Так и было, – поддержал меня Санек Струков. – Отстань от Маркуши, Ром.

– Ты варежку закрой, щегол, – Рома повернулся к Саньку. – Короче, так. Параша или не параша, по фигу мне. Триста рублей мне принесешь, ясно? А то командир тут, сука, нашелся.

– Почему? У меня нету, – ответил я.

– А раз нету, значит, не лезь не в свое дело. Триста. Как хочешь. Неделя тебе.

Я повесил голову. Денег у меня не было. То, что мне давали родители, десять-двадцать рублей в неделю, шло на карманные расходы: воду купить после футбола или мороженое. Трехсот рублей у меня никогда не было.

– Ром, а пусть подерутся, – сказал старший, имя которого я не помнил. – Твой малыш решил быкануть на новенького чуркана, вот пусть теперь докончит дело.

– Я не чуркан, – сказал Арсен.

– С тобой вообще базара нет сейчас, – сказал безымянный пацан.

– А что? Пусть. Вечером бокс устроим. Вы все участвуете, – распорядился Рома и кивнул мне, Саньку, Жирику и Арсену.

– Какой бокс? – спросил Арсен.

– Просто будь здесь в семь, туземец. Парашная машина уедет, и начнем, – ответил Рома. – Перчатки с вас, малыши. Все, чешите отсюда.

Рома сплюнул под ноги, закурил, махнул рукой друганам и пошел к своему подъезду.

Я думал про триста рублей и не думал про то, что теперь вечером мне надо драться с этим Арсеном. Денег у меня нет, а подраться – это не так уж сложно. Может, Рома забудет?.. Про деньги-то? Хрен он про деньги забудет. Не бывало еще такого.