Мария в заповеднике - [4]

Наступила долгая тишина, Пер поднялся с земли, откашливаясь пороховым дымом, плававшим в ветвях и листьях от безветрия.

…Посреди площадки перед Резиденцией лежал бесформенной грудой мертвый мишка. Подбежавший член свиты еще раз по нему выстрелил, хотя и так было ясно, что зверь не притворялся, а ушел, наконец, из этого неприветливого Заповедника в свой медвежий рай. Нигде не могли найти Министра.

ГЛАВА II

— Егерь! — окликнул Пер недавнего своего посредника в переговорах с Министром. — Передайте Прокурору, что Министр, наверное, у себя в спальне…

— И, кстати, живой.

Пер обернулся: Дермот Уэлш как обычно стоял сзади незамеченным — этому «искусству» Дермота обучили в специальной школе, и с тех пор он уже не умеет подойти к вам по-простому, открыто, по-человечески.

— Ты его видел?

— Люди Прокурора не вполне довольны результатами охоты… Это заметил бы и ребенок, но почему — в спальне, Пер?

Пер окинул мечтательно Резиденцию взглядом. Потом сказал:

— Когда кончится мой контракт, Уэлш, я не стану больше возобновлять его ради этих забытых богом задворков мира, я хочу отдохнуть в своем собственном доме, и чтобы лошади были — пара лошадей, как нормальный человек… А что такое нормальный, Уэлш? На твой вкус, это, наверное, тот, кому нипочем любой противник, хоть сам сатана… А по-моему, Уэлш, нет ничего более нормального для человека, чем прятаться от бед этого мира в спальне своего дома. Видишь ли, вопрос спальни в истории человечества освещен пока только с одной стороны — партнерских физических упражнений. На самом деле, о спальне можно писать философские трактаты. Здесь такое же невозделанное поле для литературы, как этот вот пустырь, обитатели которого называют себя Большой Империей, — для Цивилизации. Спальня исхожена литературой вдоль и поперек, но… в одном только направлении, а именно — ввиду нашего происхождения на этот свет. Но разве не из спальни мы все предпочитаем также и покидать его, когда приходит срок? Открой некрологическую энциклопедию, где описаны кончины всех известных персон. Пропустим случаи ухода в мир иной из собственной постели «после тяжелой и продолжительной болезни» — здесь все ясно. Но посмотри, кто был застигнут врасплох вблизи своего очага. Все они или самостоятельно, из последних сил, доползают умирать в спальню, или их переносят на руках туда слуги, но… Мы можем пренебречь фактами, закрыть некрологическую энциклопедию и довериться только интуиции многих честных писателей. Даже те из них, кто любит приканчивать своих героев на каждой странице, чтобы поменьше говорили, но побольше стреляли и целовались эти сильные, красивые и положительные во всех отношениях персонажи, — уверяю тебя, ни один благовоспитанный, из хорошего общества такой литератор не бросит никогда своего героя покидать этот мир на улице, как бродяга, если будет хотя бы толика возможности покончить с ним по-людски, вблизи дома, а еще лучше — внутри дома, чтобы герою уже наверно хватило сил приползти в спальню. Думаешь, случайность? — недоверчиво спросил Пер. — Вовсе нет! Настоящий писатель интуитивно знает правду! И если фрейдист тебе скажет, что нет большего либидо для человека, чем прятаться под своим одеялом, когда страшно и больно, то Пер тебе скажет больше: если в последнюю минуту жизни мы лезем под одеяло, из-под которого когда-то сюда пришли, значит, дальше — по ту сторону спальни — действительно есть та дверь. Поверь, Уэлш, только сознание этой тайны дает мне силы верить в нашу миссию и работать на Цивилизацию здесь, с аборигенами.

— Ты уверен, что стреляли именно в Министра? — прервал его Дермот Уэлш.

— Видел своими глазами. Представь, его спасла именно «табакерка», как ее назвал Йоцхак. Первый выстрел был предназначен именно Министру, а не медведю. Стреляли с глушителем, я, ничего не слышал, зато жакан прямо перед моим носом шлепнул по «табакерке», когда она уже лежала у него в нагрудном карманчике.

— Ты удачно выбрал на этот раз именно стальную вещицу, — сказал Уэлш. — Она сработала не совсем так, как ты это расписывал, но жизнь Министру спасла. Наш ящик с игрушками теперь только поднимется в цене.

— Все же Йоцхак прав, мы еще далеки от цели и надо быть осторожней. Теперь вот Прокурор стал мутить воду — я на него не рассчитывал.

— Слышишь, кричат, что нашли Министра?

— Причем в спальне, под одеялом, дрожащим от страха, как я и сказал. Пошли отсюда, — распорядился Пер. — Не надо колоть им глаза, будем с ними деликатны.

Пер и Уэлш вернулись в Домик. Йоцхак Смоленскин в ожидании коллег развлекался тем, что наговаривал в диктофон фразы разными голосами и после с удовлетворением прослушивал, стирал запись и опять наговаривал бессмыслицы вроде: «… ситуация в мире сложилась довольно благоприятная, вы бы могли ею воспользоваться… насколько это хорошо известно, мировое сообщество вполне разделяет ваши стремления… мы прекрасно сознаем всю мощь и значимость вашей политики для мирового сообщества».

— Жаль, что мы не можем пустить сюда прислугу, — сказал Пер. — Приходится подавать себе самому, а так хочется иногда принять горячий чай в стакане, с парком, из рук женщины… на русского это действует усмиряюще.