Мария - [61]
– О чем ты плачешь? – спросил я.
– Когда ты станешь мужчиной, – ласково и нежно проговорила она, – ты будешь много путешествовать и возьмешь с собой меня и Хуана Анхеля, правда?
– Да, да, – отвечал я с восторгом. – И мы поедем в страну, где живут прекрасные принцессы из твоих сказок… ты мне их покажешь… А как называется эта страна?
– Африка, – сказала Най.
Той ночью мне снились золотые дворцы и звуки волшебной музыки.
Глава XLIV
Уже стемнело, когда она испустила последний вздох
Священник причастил умирающую святых даров. Оставив у ее постели врача, я оседлал коня и поехал в селение подготовить все для похорон и отправить злосчастное письмо сеньору А.
Когда я вернулся, Фелисиана выглядела чуть-чуть бодрее, и у врача появилась легкая надежда. Фелисиана расспросила меня о каждом члене семьи и, назвав Марию, сказала:
– Увидеть бы мне ее перед смертью! Я попросила бы ее заботиться о моем сыне!..
И, как бы извиняясь передо мной за предпочтение, оказанное Марии, добавила:
– Если бы не эта девочка, что было бы с ним и со мной…
Ночь прошла для больной тяжело. На следующий день, в три часа, доктор вошел ко мне и сказал:
– Сегодня она умрет. Как звали ее мужа?
– Синар.
– Синар! Так вот в чем дело! Все время в бреду она произносила это имя.
Мне было не до того, чтобы рассказывать доктору трогательную историю Най, и я поспешил в ее комнату.
Доктор был прав: она умирала, и губы ее шептали все то же имя, которое ничего не означало ни для окружавших ее других служанок, ни даже для ее сына.
Я наклонился, чтобы она могла меня услышать.
– Най! Най!..
Она открыла уже угасающие глаза.
– Ты узнаешь меня?
Едва заметно она кивнула головой.
– Хочешь, я помолюсь за тебя?
Снова легкий кивок.
В пять часов я велел увести Хуана Анхеля от смертного одра матери. Ее некогда прекрасные глаза померкли и ввалились; нос заострился; изящно очерченные, хотя и толстоватые губы запеклись от жара; зубы утратили свой блеск. Слабеющими руками Най судорожно прижимала к груди распятие и тщетно пыталась повторить вслед за мной имя Иисуса, единственного, кто, как она верила, мог соединить ее с супругом.
Уже стемнело, когда она испустила последний вздох.
После того как служанки одели ее и, положив в гроб, накрыли белой плащаницей, гроб подняли на завешенный черным покровом стол с четырьмя горящими по углам свечами. Охрипший от рыданий Хуан Анхель, стоя у изголовья гроба, обливал слезами лоб матери.
Я велел старшему слуге привести на ночь всех других читать молитвы. Они пришли в печальном молчании; мужчины и дети расположились на галерее; женщины преклонили колени вокруг гроба; окна комнаты выходили на галерею, и все могли молиться вместе.
Когда молитвы были прочитаны, одна из служанок затянула первую строфу песни, полной скорбной печали, – душераздирающую жалобу молящегося раба. Остальные вторили хором, и звенящие нежные голоса женщин и детей сливались с низкими голосами мужчин.
Я запомнил несколько стихов этой песни:
Звучала скорбная песнь, при свете погребальных свечей сверкали слезы, струившиеся по лицам, и сам я не мог удержаться от слез.
Почти все слуги разошлись, несколько женщин остались молиться по очереди всю ночь, да двое мужчин сколачивали носилки, на которых гроб понесут в селение.
Стояла глубокая ночь, когда мне наконец удалось уложить измученного горем Хуана Анхеля. Я тоже прилег у себя в комнате, но голоса молившихся женщин и удары мачете, которыми рубили бамбук для носилок, будили меня, едва лишь я закрывал глаза.
В четыре часа Хуан Анхель еще спал. Восемь человек подняли носилки и отправились в путь, я пошел с ними. Управляющему, Ихинио, я наказал держать мальчика дома до моего возвращения, – мне хотелось избавить его от мучительного прощания с матерью.
Никто из провожающих Фелисиану не произносил ни слова. Попадавшиеся по дороге крестьяне, которые везли на рынок продукты, удивлялись этому, молчанию. По местному обычаю, сельские жители устраивают вместо ночного бдения отвратительные попойки в те ночи, когда родственники и соседи собираются в доме скорбящей семьи якобы для молитвы об усопшем.
Когда окончилась заупокойная служба, мы понесли гроб на кладбище. Могила была уже вырыта. У кладбищенских ворот нас нагнал Хуан Анхель – ускользнув из-под надзора Ихинио, он прибежал проводить мать.
Гроб поставили на краю ямы, но мальчик обхватил его руками и не давал опустить в землю. Пришлось мне вмешаться; обняв Хуана Анхеля и утирая ему слезы, я сказал:
– Твоей матери тут уже нет. Она теперь на небе, и бог не простит тебе твое отчаяние.
– Я остался один! Совсем один! – повторял бедняжка.
– Нет, нет, – уговаривал его я, – с тобой остался я, я очень люблю тебя и всегда буду любить. С тобой Мария, моя мама, Эмма… все мы постараемся заменить тебе твою мать.
Гроб был уже в могиле. Один из слуг бросил на него первую лопату земли. Хуан Анхель, вне себя, кинулся на слугу и вырвал из рук лопату; мы все в ужасе оцепенели.
Уиллоу Маккей нужен глоток свежего воздуха, ведь после разрыва с парнем жизнь продолжается! Уиллоу откликается на объявление о продаже дома. Место чудное: живописная деревенька на берегу моря. Но что видит Уиллоу, когда приезжает по адресу, указанному в объявлении? Ветхие коттеджные дома и безлюдные улицы. Правда, разочарование компенсируется приятным знакомством с местным управляющим. Вместе с Эндрю они украшают фасады домов, рисуют цветочный орнамент на дверях и пытаются возродить деревеньку. Солнце, море, ветер в лицо.
История основана на реальных событиях. У девушки, живущей в мусульманской стране, хватает проблем. Особенно если она принадлежит к небольшой христианской общине. Тема христиан-коптов считается в Египте скользкой и неполиткорректной, но от ее замалчивания никому не легче, в том числе и Марием, для которой проблемы общины и ее личные неприятности сплетаются в одно целое. А тут еще революция, разлад с мужем и… любовь. Она спасет или погубит героиню?
От автора бестселлеров «Wall Street Journal» и Amazon.com. Дорогая Аэрин! Прежде чем это нелепое соглашение вступит в силу, хочу, чтобы ты знала: я в курсе, зачем мой отец нанял тебя. Но я не нуждаюсь в чьих-либо услугах. Поскольку ты опрометчиво подписала контракт, а мой отец убеждает меня занять эту позицию, нам придется какое- то время провести вместе. По крайней мере, пока не истечет срок договора. Надеюсь, мы с легкостью пройдем через это. Однако я вижу, что твой прекрасный взор слишком часто задерживается на мне.
От католического Рождества до Нового года – всего одна неделя. Том и Сиара проведут ее вместе – будут гулять по заснеженным паркам, пить горячий пивной коктейль в старом пабе, рассказывать свои желания Санта-Клаусу, дарить друг другу подарки и танцевать на новогоднем балу. Но хватит ли им этой праздничной недели или им нужна целая жизнь, проведенная вместе?
Она жила в маленьком привычном мирке. Но встреча с гадалкой все изменила. Теперь ее жизнь — сплошной водоворот страстей и необыкновенных приключений. Головокружительный роман, неожиданное наследство, поездка в Париж — разве могла мечтать об этом скромная учительница? Но только что обретенное счастье готово лопнуть, как мыльный пузырь, когда она понимает, что ее избранник не тот, за кого себя выдает.
Ройса Бразьера интересует лишь его бизнес. Он нанимает Жасмин Харден в качестве организатора супервечеринки, на которой он сможет осуществить самую главную сделку в своей жизни. Однако в результате Ройс заключает контракт совсем иного рода…