Мария - [22]

– Да, да, – прошептала она и, почти коснувшись рукой моих губ, знаком приказала мне молчать.

– Что ты собираешься делать? – спросил я, видя, что она направляется в гостиную.

– Слышишь? Хуан зовет и плачет, а меня нет.

Она остановилась на минуту в нерешительности, и такая нежность была в ее улыбке, такое любовное томление во взгляде, что, даже когда она убежала, образ ее долго еще стоял перед моим восхищенным взглядом.

Глава XXI … Я заснул, убаюканный журчанием реки…

На следующий день я отправился в горы в сопровождении Хуана Анхеля, он нес подарки, посланные мамой Луисе и девочкам. Следом за нами бежал Майо: верный пес был готов ко всем испытаниям, хотя претерпел немало неприятностей в наших походах, уже непосильных для его возраста.

Миновав мост через реку, мы увидели Хосе и его племянника Браулио, они вышли ко мне навстречу, Хосе рассказал о предстоящей охоте, он собирался прикончить знаменитого в округе ягуара, который унес у него нескольких ягнят. Старый горец выследил зверя и открыл одно из его логовищ у истоков реки, примерно в полулиге от усадьбы.

Хуана Анхеля даже пот прошиб, когда он услыхал все эти подробности. Поставив кошелку на палую листву, он смотрел на нас с ужасом, словно мы собирались убить человека.

Хосе продолжал объяснять план нападения:

– Готов прозакладывать собственные уши, что он от нас не уйдет. Поглядим, правда ли сосед Лукас такой храбрец, как сам хвалится. За Тибурсио-то я отвечаю. Вы взяли картечь?

– Да, – ответил я, – и длинноствольное ружье.

– Сегодня большой день для Браулио. Очень уж ему хочется посмотреть вас в деле; я сказал, что мы с вами называем выстрел пропащим, если целим медведю в лоб, а пуля угодит в глаз.

И он расхохотался, хлопнув племянника по плечу.

– Ладно, пошли, – продолжал он. – Пусть только негритенок отнесет эти фрукты сеньоре, а я вернусь с вами домой, – и, забросив за спину кошелку Хуана Анхеля, спросил: – А тут что? Наверно, сеньорита Мария положила какие-нибудь сласти для своего братца?

– Нет, это моя мать посылает разные мелочи Луисе.

– А что за беда была с сеньоритой? Вчера видел ее мимоходом, такая же веселая и свеженькая» как всегда. Ну прямо бутон кастильской розы.

– Она уже поправилась.

– А ты что здесь топчешься, почему еще не отправился обратно? – спросил Хосе у Хуана Анхеля. – Бери сумку и бегом. Да возвращайся поскорее, – в поздний час не стоит бродить в здешних местах одному. И не говори ничего там, внизу.

– Посмей только не вернуться! – крикнул я вдогонку негритенку, который уже перебрался на другой берег.

Хуан Анхель юркнул в заросли осоки, словно перепуганный зайчонок.

Браулио был крепкий парень моего возраста. Два месяца назад он приехал к дяде из другой провинции и уже давно был без ума от своей двоюродной сестры Трансито.

Во всем облике племянника чувствовалось то же благородство, каким отличалась внешность старика; особенно хорош был его красивый, еще не опушенный усами рот, а нежная, почти женская улыбка подчеркивала мужественную решительность четко очерченного лица. Статный, неутомимый в работе, наделенный мягким характером, парень был истым сокровищем для Хосе и самым подходящим мужем для Трансито.

Сеньора Луиса и девочки, веселые, приветливые, вышли встретить меня у дверей дома. Мы часто виделись за последние месяцы, и девочки уже не робели передо мной. Сам Хосе во время охоты, другими словами – на поле боя, проявлял по отношению ко мне отеческую властность, но едва мы возвращались домой, вел себя совсем по-другому, словно храня в тайне наши простые, дружеские отношения.

– Наконец-то! Наконец-то! – приговаривала сеньора Луиса, ведя меня под руку в столовую. – Целая неделя! Мы просто дни считали.

Девочки поглядывали на меня, лукаво улыбаясь.

– Господи Иисусе, какой же вы бледный! – воскликнула Луиса, рассмотрев меня поближе. – Нет, так не годится, вот приходили бы почаще, здоровяком стали бы.

– А по вашему, как я выгляжу? – спросил я девочек.

– Э! – ответила Трансито. – Как же вы можете выглядеть, если все время сидите за своими книгами и…

– А мы-то сколько вкусных вещей для вас готовили, – перебила ее Лусия. – Не снимали, пока не испортился, первый арбуз с новой гряды, а в четверг – думали, вы придете – такой чудесный крем сделали.

– А какая рыба, а, Луиса? – добавил Хосе. – Мы просто не знали, что с ней и делать. Но он не мог прийти, – продолжал старик серьезно, – были на то важные причины. Но скоро ты ведь пригласишь его провести с нами целый день… правда, Браулио?

– Да, да, я обязательно приду, вот и поговорим об этом. Когда же настанет этот великий день, сеньора Луиса? Когда, Трансито?

Девушка вся залилась краской и, видно, ни за какие сокровища не подняла бы глаз на жениха.

– Немного попозже, – сказала Луиса. – Разве не видите, надо домик побелить и двери навесить. Приготовим все ко дню Гваделупской богоматери. Трансито ее особо чтит.

– А это когда?

– Как, вы не знаете? Да двенадцатого декабря. А не говорили вам ребята, что хотят просить вас быть посаженым отцом?

– Нет. Вот уж не прощу Трансито, что она слишком поздно сообщает мне такую приятную весть.

– Да я говорила Браулио, чтобы он сказал вам; отец думал, так будет лучше.