Марионетка - [16]

— Вы оказались очень талантливой ученицей, — признал он, когда они пили чай в ресторанчике на берегу.

— Я просто хорошо усвоила ваши уроки, не более.

— Вы пошли гораздо дальше, проявляете инициативу, у вас есть чувство меры, и вам по силам довести это дело до логического конца.

— Я рада, что он совсем не безобиден, иначе тяжело было бы обманывать его доверие.

— Все равно, вам пришлось бы это сделать.

— По правде говоря, я не уверена. Именно его поведение пробуждает во мне дух соревнования и увеличивает удовольствие от игры.

— Что вы будете делать, когда получите деньги?

Хильда посмотрела куда-то вдаль и пожала плечами.

— Не знаю. Мне кажется, это поможет мне избавиться от привычки постоянно контролировать расходы. Именно для того и нужны состояния: можно не обращать внимание на второстепенные вопросы. А чем будете заниматься вы?

— Моя дорогая девочка, помните, моя доля не идет ни в какое сравнение с вашей. С другой стороны, мне уже шестьдесят два, но даже довольно умеренные мои желания ненамного определеннее ваших.

— Расскажите о них.

— Я не осмеливаюсь даже мечтать об этом.

— Ну, ладно, это не моего ума дело. Меня вполне устраивает нынешнее положение. Такой образ жизни мне даже нравится. Я люблю эту яхту, а мой жених — довольно забавная личность. Чего ещё желать?

— Ваш тон здорово изменился. А помните тот день, когда вы впервые пришли ко мне в офис?

Хильда беззаботно рассмеялась.

— Мне показалось, что речь в объявлении шла именно о вас. Словно я выиграла главный приз в лотерее.

— Вы мне льстите.

— Просто это доказывает мою искренность. Но вы сами никогда не стали бы искать жену по объявлению.

— Вы правы, особенно учитывая мои требования. Женщины мне нужны для профилактики здоровья: как зубная щетка, например. Вы меня понимаете? Менять их постоянно просто необходимо.

— Неужели вам не доводилось встречать таких, которые значили бы для вас больше прочих?

— Конечно да. Проститутки обычно идеальные любовницы. Я всегда питал слабость к женщинам, которым нужно платить, поскольку платить приходится в любом случае, особенно если женишься. Потом жены теряют привлекательность и становятся матерями, стряпухами, истеричками, но редко остаются хорошими любовницами.

— А вы никогда не хотели меня?

Антон Корф удивленно посмотрел на нее.

— Вы женщина, — сказал он после паузы, — а значит, вам просто необходимо то, чего у вас нет.

— Я говорю не о себе, а о вас. Я никогда не вызывала в вас желания?

— Никогда не задумывался… А я у вас? — добавил он после некоторой паузы.

— Да.

— Ну и?

Хильда посмотрела на него, глаза их встретились, и на мгновение между ними возникла незримая связь.

— Я бы об этом никогда не пожалела, — тихо ответила она.

Антон Корф окинул Хильду взглядом, мысленно раздел и, возможно, представил её в постели. Затем отвел глаза в сторону и спокойным, будничным тоном сказал:

— Не сомневаюсь, мы могли бы провести вместе несколько приятных часов, но будущее привлекает меня гораздо больше.

— Ведь вы останетесь один, а что толку от богатства, если впереди только одиночество?

— Я не один, у меня есть моя дорогая дочь.

— Вряд ли мы будем часто видеться, ведь я не принадлежу к вашему кругу.

— Такова судьба, но все равно вы будете мне дороги, как родная дочь.

На этом их беседа кончилась.

Глава шестая

После знаков внимания, оказанных в Портофино, Карл Ричмонд несколько дней вел себя довольно грубо. Хильда по возможности старалась избегать его общества, но развязка наступила, когда они стояли в сицилийской гавани.

Все началось со смехотворного инцидента с цыпленком.

Вполне естественно, она старалась как-то баловать пациента во время плавания и составляла меню. Зная кулинарные пристрастия старика, она старалась тактично и с достоинством им потакать. Из-за слабого желудка он мог есть только постную пищу, был требователен и привередлив. Ее усилия не остались незамеченными.

Однажды, несмотря на его раздражение, Хильда заказала к обеду цыпленка с грибным соусом, который ей особенно нравился, но в то же время не забыла и про его любимую рыбу.

Обед начался неплохо, но только до того момента, когда стюард подал пресловутого цыпленка.

Удивление старика быстро переросло в одну из его вспышек ярости, которые он так и не научился контролировать и чьи масштабы совсем не соответствовали породившим их причинам.

Положение, занимаемое в его жизни Хильдой, похоже, стало угрожать его свободе, а сам факт игнорирования вкусов хозяина за его же собственным столом показался непростительным.

Старик вызвал звонком одного из слуг, пока остальные раскладывали еду по тарелкам. Белый как полотно, он ни на секунду не сводил с неё взгляда. Стараясь не смотреть на него, Хильда пыталась унять дрожь в руках.

Появился темнокожий слуга.

— Уберите это, — приказал Карл Ричмонд, не повышая голоса.

Антон Корф и офицеры были несколько обескуражены, но позволили убрать свои тарелки.

Хильда не подняла глаз, когда рука в белой перчатке протянулась за её тарелкой, и только попросила подать соус. За столом воцарилось напряженное молчание. Цветной слуга в ожидании приказаний нерешительно повернулся к хозяину.

— Я терпеть не могу курицу, мисс Майснер, и вам это прекрасно известно. Я не могу позволить есть её за моим столом.