Марион и косой король - [9]

— Надо бы и тебе принарядиться, — шепнула она. — Уж очень ты просто одета. Я дам тебе мой пояс и веночек из галуна на голову.

— Ой, не надо!

— Слушайся, когда я тебе говорю — я тебе добра желаю. Вот как веночек тебе к лицу. Прямо узнать нельзя, какая ты стала хорошенькая. А теперь идем! Третья ступенька скрипит, не наступи на нее.

Они спустились с лестницы, на цыпочках прошли коридор и остановились перед запертой дверью. Но у Марго был ключ — и когда она успела незаметно смазать замок? — замок отомкнулся, не заскрипев. Они вышли во внутренний дворик. Марго закрыла за собой дверь и подкатила к ней камень, чтобы нечаянный порыв ветра не отворил ее.

И вдруг Курто залаял.

— Проклятая собачонка! — прошипела Марго и, поспешно нагнувшись, погладила Курто, поскребла его за ушами, приговаривая потихоньку: — Спи, дура! Молчи, хорошая собачка! Я тебе дам жирную кость.

И Курто, признав своих, свернулся клубочком и затих.

— Тут за сараем дыра в стене, лезь скорей, — приказала Марго.

Марион испуганно попятилась, но Марго толкнула ее в спину, и, чтобы не упасть, Марион пролезла в дыру. Марго скользнула следом, и они очутились на улице.

Тут Марион уперлась и сердито спросила:

— Куда ты меня ведешь?

— Не злись, я тебе добра желаю. Привыкай, это тебе понадобится, — говорила Марго и тащила ее за руку. — Здесь близехонько. Вот обогнем наш дом, выйдем на Большую улицу. Ты же по ней ходила, ничего страшного нет. А там, как перебежим через эту улицу, будет улица Мужика-верхом-на-корове. А там таверна «Мужик на корове». По этой таверне и улицу назвали. Вот мы туда идем. Не упрямься. Это очень хорошее место, и все там радость и веселье.

Но, когда они спустились по скользким ступеням и открыли дверь, Марион отшатнулась. В таверне стоял оглушительный шум, и в дыме и копоти факелов едва проступали длинные столы, а за ними сидело много людей. Они ели, и пили, и пели песни, веселились вовсю. Марго остановилась на пороге, а Марион спряталась за ее спиной. Зачем она пошла! Но как было не идти, когда Марго приказала? Ведь Марго желает ей добра и знает лучше. Нет, лучите всего бы провалиться сейчас сквозь землю и очутиться в своем чулане на тюфяке.

Марго, в прекрасном своем шуршащем платье, стояла, гордо выпрямившись, и даже поднялась на носки, оглядывая посетителей, и уже от одного из столов поднялся молодой студент и поспешил к ней навстречу.

— Марго! — воскликнул он.

Твои белые руки, белее нет, Как свежевыпавший белый снег на ветке!

— Уж вы скажете! — томным голосом ответила Марго. — А я так замечаю, что вы нынче разбогатели. Какая красивая на вас бархатная куртка!

— Мой старик прислал мне деньжат. Я написал ему жалостливое письмо, и он расщедрился. Идем, я угощу тебя по-королевски.

— Как же это вам удалось разжалобить его? Помнится, вы говорили, что он настоящий кремень и скупердяй? — спросила Марго, взяв студента под руку, а другой рукой тянула за собой упирающуюся Марион.

— Я написал ему, что должен и прачке и брадобрею, что у страниц моих учебников падучая болезнь, что, если я хочу получить пользу от учения, следует меня снабдить деньгами, чтобы я мог заплатить или хотя бы уменьшить мои долги профессорам и университетским сторожам, а не то двери университета захлопнутся перед моим носом. Я так и написал: «Чтобы люди не сочли меня скотиной, пришли мне денег!»

Так беседуя, он вел Марго к дальнему краю стола, где было посвободней, и, застучав кружкой по столу, подозвал слугу и приказал подать сладкое вино и две большие лепешки с творогом.

— Со мной моя подруга, — сказала Марго.

— Пусть будет три лепешки, — с важностью приказал студент. — А может быть, барышня предпочитает хлеб с сыром?

— Имеем сыр бри и свежий сыр из Шампани, — подсказал слуга.

— Не надо скупиться! — воскликнула Марго. — Это так неблагородно. Пусть тащит и лепешки и сыр.

Слуга подал заказанное.

Марго выпила полный бокал, и студент налил ей еще. Но она повела плечами, так что зеленые и золотые полоски на платье зашевелились, и проговорила:

— Не за тем я сюда пришла. Пойдемте плясать, пока я еще не опьянела.

— Ладно, — ответил студент. — На нынешний вечер твое желание — закон.

И повел ее на середину зала, где уже кружились, топая ногами, несколько пар.

Марион пригубила свое вино и вдруг увидела — что это? Среди танцующих пробирается прямо к ней — о, что это? Ее глаза обманывают? Дым факелов сгустился и принял человеческую форму? Прямо к ней пробирается прекрасный господин с вывески «Три восточных короля». Это был он, не могло быть сомнения. Только когда же, бедняжка, успел он так обноситься? На темных кудрях вместо короны была нахлобучена рваная шапчонка, и одежда была грязная и потрепанная. Но глаза — удивительные глаза! — один озирался по сторонам, а другой ласково и печально уставился прямо на Марион. И он действительно шел прямо к ней.

Он подошел. Правый глаз пошарил по столу, а левый неотрывно смотрел в глаза Марион. У нее прервалось дыхание, и краска залила лицо. А он, не говоря ни слова, вдруг взял недопитый бокал Марион, и опрокинул его в горло, и протянул руку к бокалу Марго, и мгновенно выпил, и, захватив рукой лепешку, целиком запихнул в рот, и проглотил не прожевав, и потянулся к сыру, и заговорил печально и ласково: