Марино Фальеро, дож венецианский - [17]

Дож

Нет, нет, его оставим напоследок;

Не отвлекайся мелкой дичью в гоне

За красным зверем. Оскорбленье Стено

Лишь результат распущенности общей,

Разврата, порожденного в глубинах

Порочной знати. Он не мог, не смел бы

Рискнуть на это в лучшие года.

Мой личный гнев я растворил в заботе

О нашем общем и великом деле.

Я наказанья требую рабу

У гордого хозяина. Откажет?

Он сам обидчик и ответит - сам!

Календаро

Но он - причина нашей связи с вами,

Что освящает наше начинанье;

Ему я благодарностью обязан

И жажду отплатить как должно. Можно?

Дож

Ты руку рубишь - голову рублю я;

Ты к школяру - к учителю я с розгой;

Ты Стено мстишь - Сенат караю я.

Могу ль я медлить ради личной злобы

С огромным, полным, всесторонним мщеньем,

Палящим все, как тот огонь небесный,

Что пал когда-то, - и горячий пепл

Двух городов был залит Мертвым морем?

Израэль

Ступайте ж на посты. Я задержусь

И дожа провожу до места встречи,

Удостоверюсь, нет ли где шпионов,

За ним следящих. А потом бегу

К моим бойцам, сжимающим оружье.

Календаро

Прощай же - до рассвета.

Израэль

Всем успеха!

Заговорщики

Все будем в срок. Вперед! Прощайте, дож!

Заговорщики приветствуют дожа и Израэля Бертуччо

и удаляются во главе с Филиппе Календаро. Дож и Израэль

Бертуччо остаются.

Израэль

Ну, враг - в тенетах и не ускользнет!

Теперь ты - подлинный монарх, чье имя

Славнее славных обретет бессмертье.

Свергал царей народ свободный; цезарь

Пал не один; диктаторов крушили

Патриции; патрициев - плебейский

Пронзал клинок. Но был ли князь, вступивший

С народом в заговор свободы - жизнью

За вольность подданных своих рискуя?

Спокон веков князья трудились втайне

Во вред народу, цепь с него снимая

Лишь для того, чтоб дать оружье против

Народов братских, чтоб ярмо рождало

Ярмо, и смерть и рабство лишь дразнили

Пасть ненасытного Левиафана!

Теперь - о нашем деле; риск велик,

Награда - больше. Что же вы недвижны?

Вы миг назад весь были - нетерпенье!

Дож

Итак, все решено? И все погибнут?

Израэль

Кто?

Дож

Близкие мои по крови, дружбе,

Трудам и дням, - сенаторы.

Израэль

Вы сами

Произнесли им правый приговор.

Дож

Пожалуй, правый, для тебя - бесспорно.

Ты патриот, плебейский Гракх, оракул

Мятежников, трибун народный; что же

Тебя хулить? Ты действуешь, как должен.

Ты попран ими, притеснен, унижен

Как я, - но с ними ты не вел бесед,

Ты хлеба с ними не делил и соли,

Ты кубка их не подносил к губам,

Не рос ты с ними, не смеялся вместе,

Не плакал, в их кругу не пировал;

Не отвечал улыбкой на улыбку,

Не требовал улыбки их в обмен,

Им не вверялся, не хранил их в сердце,

Как я! Взгляни: я сед, и так же седы

Старейшие в Сенате; но, я помню,

Их кудри были черными как смоль,

Когда мы вместе за добычей гнались

Меж островов, отбитых у неверных!

И видеть всех - утопленных в крови?

Сталь в их груди - мое самоубийство!

Израэль

Дож, дож! Такая слабость недостойна

Ребенка! Если вы не впали в детство,

Верните нервам крепость, не срамите

Вас и меня. Клянусь, я предпочел бы

Успеха в нашем деле не добиться,

Чем видеть мужа чтимого упавшим

С высот решимости в такую дряблость!

В боях вы кровь видали, лили кровь

Свою и вражью; вам ли страшны капли

Из жил вампиров старых, отдающих

Лишь выпитую у мильонов кровь?!

Дож

Прости мне! Все шаги и все удары

Я с вами разделю. Нет, я не дрогнул,

О нет! Но именно моя _решимость_

Все совершить - меня волнует. Пусть же

Они пройдут, томительные мысли,

Чему лишь ты - свидетель равнодушный

Да ночь... Наступит миг - и это я

Набат обрушу и ударом гряну,

Что обезлюдит не один дворец,

Что подсечет древа родов древнейших,

Развеет их кровавые плоды,

Цветы их обрекая на бесплодье;

Я так хочу, так должен, так свершу я

Клянусь! Ничто не отвратит мой рок!

И все ж, подумав, кем я должен стать

И кем я был, - я трепещу!.. Прости мне!

Израэль

Бодритесь! Я подобных угрызений

Не знаю вовсе. Что меняться вам?

По доброй воле действуете вы.

Дож

Да, ты не знаешь. Но и я! Иначе

Тебя на месте б я убил, спасая

Жизнь тысяч, - и убил, не став убийцей.

Не знаешь ты, как бы мясник, на бойню

Идя, куда патрициев согнали!

Всех вырезав, ты светел станешь, весел,

Спокойно руки алые обмыв.

Но я, тебя с друзьями превзойдя

В резне ужасной, - чем я должен стать,

Что чувствовать, что видеть? Боже, боже!

Ты прав, сказав, что я "по доброй воле"

Затеял все; но и ошибся ты:

Я _вынужден_. Но ты не бойся: я

Вам соучастник самый беспощадный!

Ни доброй воли нет во мне, ни чувства

Обычного - они б мешали мне;

Теперь во мне и вкруг меня - геенна,

И, точно бес, кто верит и трепещет,

Я, с отвращеньем, действую!.. Идем!

Ступай к своим, а я - моих вассалов

Спешу собрать. Не бойся: всю разбудит

Венецию набат, за исключеньем

Сенаторов зарезанных. И солнце

Над Адрией не встанет в полном блеске,

Как всюду вопль раздастся, заглушив

Роптанье волн ужасным криком крови.

Решился я. Идем.

Израэль

Готов всем сердцем!

Но обуздай порывы этих чувств,

Не забывай, что сделали с тобою,

И помни, что плодом расправы этой

Придут века довольства и свободы

Для города раскованного! Истый

Тиран опустошит страну любую,

Не зная вовсе мук твоих - при мысли

О каре для предателей народа,