Маринисты - [21]

– Я на море, Голова.

Но он почему-то не отговаривал меня. Не ворчал, что я иду убивать время. Он понял меня. И молча кивнул вслед.

И я вновь принялся за работу, работу на берегу моря. Я вновь писал лунную ночь, мягкие волны, касающиеся ступней Марины, ее смуглые руки, устремленные вверх. И она уже не позировала мне. Не сидела на мокром песке на коленках, не бросала на меня переменчивые взгляды. Ее уже не было рядом. И как ни странно, по памяти мне писалось гораздо легче. Наверно, потому, что память имела право на все.

Я не сразу услышал позади себя это частое тяжелое дыхание. И, наконец, услышав его, моя рука дрогнула. И я боялся пошелохнуться. Дыхание позади меня учащалось и я наконец решился повернуть голову.

Слон стоял позади меня, схватившись двумя огромными лапами за свою уродливую голову. Его глаза светились каким-то бешеным блеском. Его глаза впились в портрет. И пена выступала на его крупных губах. Наконец он что-то промычал, схватил меня за руку. Со всей силы ее сжал и стал указывать куда-то вдаль, в море.

– Слон! – выкрикнул я от боли. – Ты что, Слон!

Он мычал все громче и все отчаяннее. И потащил меня к морю. Я не мог вырваться из его цепких объятий. И ненароком заметил, что никогда не подозревал, что он так силен.

– Слон! – продолжал кричать я. – Ты что, Слон! Отпусти же меня! Куда ты меня тащишь, Слон!

Неожиданно кто-то резко сбил Слона с ног. Так неожиданно, что я не успел опомниться. Слон не удержался и расцепил свои лапы. И повалился на песок. И тут я заметил Голову.

– Фу-у-у, – облегченно я перевел дух. – Он совсем чокнулся.

Слон сидел на песке, продолжая показывать куда-то вдаль, в бесконечную морскую даль. Но его взгляд был совершенно пуст и совершенно бессмысленным.

– Он что-то хотел тебе сказать, Тим. Но, увы, мы так ничего и не узнаем.

– Боже! Если бы он умел говорить! Если бы у него было бы хоть чуточку разума! Возможно, мы бы давно уже все разгадали, – вздохнул я. – Ты знаешь, Голова, он, по-моему стал еще ненормальней после смерти Марины.

Слон сидел неподвижно на песке и бессильно плакал. Он ничего не мог рассказать.

Мы с трудом подняли его грузное тело с земли.

– Идем, Слон, – я похлопал его по небритой щеке. – Идем, дружище. Ты не волнуйся. Мы вое узнаем. Ты только не волнуйся.

Слон еле волочил ноги. Его взгляд совсем обезумел. Он что-то хихикал, потом тут же плакал. Пытался вырваться, спотыкался и падал на песок. Бился головой о наши руки. И мы вновь его тащили. Слон становился все более невменяемым.

– Я заброшу свои вещи, – я кивнул на незавершенную работу. – А ты, Голова, иди прямо по дороге. Я нагоню вас. Нужно его прямиком к доктору. Мы не справимся без доктора. Бедняга, – я кивнул на мечущегося Слона. – Его дела совсем плохи…

Доктор всплеснул руками, увидев на пороге нашу компанию.

– Тим, Бог мой, сколько лет прошло, Тим! Бесконечных лет!

– Док, ему совсем плохо, – я указал на обезумевшего Слона. С пеной у рта и бешеным взглядом.

– Да, да, я в курсе, – доктор спокойно взглянул на часы, – в это время у него чаще всего случаются приступы.

Доктор скрылся в соседней комнате. И через мгновение уже делал укол Слону. Тот еще немного пометался на диване. И вскоре успокоился. Его дыхание замедлилось, стало совсем не слышным и Слон сомкнул глаза.

Я вытер пот со лба. А Голова приблизился к Бережнову и протянул ему руку.

– Голованов. Друг Тима.

– Бережнов. Смею сказать, тоже друг Тима.

– У вас прекрасный тембр голоса, доктор.

Я о недоумением посмотрел на Голову. Что-то никогда не замечал за ним любовь к пению. А Голова невозмутимо продолжал:

– Вы случайно, док, не пели в хоре? Хорошо поставленный голос. Вы, должно быть пели басом.

– А вы проницательны, Голованов.

– Можно просто – Голова. Короче. И вернее.

Доктор рассмеялся ртом, полным зубов.

– Но я не менее проницателен, Голова, – он хитро сощурился. – Вы – сыщик.

Голова поднял руки вверх.

– Сдаюсь. Но как вы смогли угадать?

– Это совсем просто. Четыре года назад вы оказали честь посетить наше столь скромное местечко. Я, к сожалению, выезжал тогда на вызов в соседний поселок и не имел прекрасной возможности лично познакомиться о вами. Но описание вашей внешности со слов односельчан мне врезалось в память. Люди с такой головой, знаете ли не часто встречаются. Это, знаете ли, в некоторое роде феномен.

– Вы мне льстите, Бережнов.

– Вся деревня гудела после вашего отъезда. Не могли вначале понять причину, зачем вы приехали. А узнав ее, не поняли причину вашего отъезда. Вы всегда не доводите дела до конца?

– Как видите, не всегда. Иногда, спустя четыре года, я их начинаю заново.

Я с интересом наблюдал за их поединком. Они не понравились друг другу. И это было ясно, как ясный день. И я попытался перебить их чересчур вежливый диалог.

– Доктор, скажите, что со Слоном? Я так испугался.

– Тим, – улыбнулся мне док, словно только что заметил. – Я даже не успел выразить радости по поводу вашего появления. Ваш друг сумел перебить эту радость. Но я искренне рад, – он вплотную приблизился ко мне и пожал мою руку. – У нас есть что вспомнить, Тим. Я счастлив вновь встретить вас, Тим.

А я снова покосился на застывшего на диване Слона. Док перехватил мой взгляд. И вздохнул.