Марина - [2]
— Алло, Том! Нельзя ли мне часок-другой пообщаться с вашим компьютером? У меня тут проблема возникла… нет… ничего особо страшного, просто после тяжелой продолжительной работы мой инвалид сдох. А в три я должна сдать в редакцию перевод.
Получив приглашение, я взяла дискету, накинула куртку и вышла на балкон. Наши с Тамарой квартиры обе на четвертом этаже, но в соседних подъездах. Наверное, предыдущие обитатели моей нынешней квартиры тоже были в хороших отношениях с Тамариной семьей, потому что, остекляя балкон, они заказали перемычку между двумя балконами, И теперь это кратчайший путь друг к другу в гости. В теплое время года эта самая перемычка из оцинкованной жести выполняет еще и функции столика для кофепитий под беззлобное перемывание косточек соседям и общим знакомым.
Итак, Тамара провела меня в комнату сыновей, включила компьютер, и я на полтора часа выпала из действительности. Когда все шероховатости и неясности текста были устранены, и перевод был готов к распечатке на принтере, я уловила аромат свежесваренного кофе, волнами наплывающий со стороны кухни.
— Том, я тоже не откажусь, — с этими словами я вошла на кухню. На столе уже стояли две чашки ароматного «Форта». Тамара сидела за столом и листала «Лунный календарь». С некоторых пор она в повседневной жизни руководствовалась указаниями этой брошюрки. Ага, вот кому я могу рассказать свой более, чем загадочный сон, Тамара наверняка объяснит, что может означать мое бракосочетание с незнакомцем в смокинге. В общем-то, если обратиться к Фрейду, то вывод один: неплохо бы завести любовника, если замуж никто не зовет.
Тамара с интересом дослушала пересказ моего ночного видения. Я наблюдала, как мрачнеет ее лицо по мере приближения повествования к финалу. Я замолчала. Молчала и она. Потом вздохнула и сказала:
— Сон паршивый. Первое — ты еще долго останешься одна, замуж тебе в ближайшее время не светит. А второе еще хуже, умрет кто-то из твоих знакомых. Хотя… — она снова углубилась в «Лунный календарь». Вот, слушай: сны сегодняшнего дня пророческие, но исполнятся не скоро. Может еще и не сбудется — поспешила Тамара меня успокоить.
Туманные перспективы моей будущности в настоящее время меня особо не волновали. Рассыпаясь в благодарностях за кофе и прочее, я перелезла на свой балкон. А теперь в темпе одеться, причесаться и нарисовать двадцатипятилетнее лицо на тридцатилетней основе. И бегом в издательство. Времени в обрез. Отношения же с начальством далеко не солнечные.
Несмотря на бешеную спешку, я опоздала. Кроме того, когда редактор указал мне на этот факт, я ни с того ни с сего окрысилась, и рассказала ему все, что про него думаю. Короче говоря, гонорар я все-таки отвоевала, только вот следующего заказа не получила. Редактор посоветовал мне сходить на прием к невропатологу и подлечить нервишки, А по поводу переводов как-то очень сдержанно обронил:
— Звоните, может быть, что-нибудь появится.
Причем выражение его лица очень однозначно поведало мне, что теперь для меня ничего в принципе появиться не может.
Дома, после перелистывания записной книжки АОНа, мне стало немного тоскливо. Сумасшедший день, вернее бесконечное сумеречное утро, плавно перешедшее в вечер, близилось к завершению. По идее после всех неприятностей и нервотрепки мне полагалось бы встретиться с кем-нибудь из друзей за бокалом вина и поплакаться и жилетку. Ан-нет, судя по АОНу, никто не хотел со мной сегодня встречаться. Высветился пару раз номер моей бывшей ученицы Котьки, секретаря-переводчицы австрийской строительной фирмы. Ума не приложу, зачем я ей понадобилась. Вроде бы не праздник (она поздравляла меня с ними по телефону). Вряд ли ей понадобилась срочно моя помощь в переводе какого-нибудь заковыристого строительного термина. Она уже знала их не хуже, если не лучше, чем я. Да и говорила она теперь по-немецки гораздо более бегло, чем ее преподавательница. Мне всегда не хватало разговорной практики, а у нее этой самой практики более, чем достаточно. Конечно, нужно было бы перезвонить ей, только возник огромный вопрос: куда? Рабочий день уже закончился, а в том, что довольно красивая девятнадцатилетняя девушка вечером сидит дома перед телевизором, я очень сомневаюсь. Долго думать, впрочем, мне не пришлось, зазвонил телефон и приятный Котькин голосок сообщил мне, что я могу немного подработать, да еще и поужинать в приличном ресторане. К ним, оказывается, приехал немецкий фирмач. Все дела он уже решил и теперь собирается провести вечерок за ужином и беседой с немецко-говорящей дамой. Другими языками он не владеет. Котя сообщила мне, что он не старый, довольно прилично себя ведет, и передала трубку самому фирмачу.
Голос в трубке мне весьма понравился. Дитер, как звали фирмача, говорил на очень красивом литературном немецком. Это меня порадовало, так как означало, что не придется весь вечер копаться в самых темных закоулках памяти, в поисках возможно затерявшихся там словечек из многочисленных немецких диалектов. Работа обещала быть несложной, а может быть и приятной. Я, конечно же, согласилась приехать к девяти часам в бар на девятом этаже гостиницы «Днепр».
Вчера жители мирного Белграда пили кофе, обсуждали футбольные матчи и болтали с соседями по очереди в супермаркетах. Сегодня они готовы убивать друг друга: кто – за идею, а кто – за наживу. Разделенный рекой город оказывается в одночасье охвачен военным переворотом. Пока на одном берегу устанавливается жесткая диктатура, на другом свирепствуют мародеры и вооруженные банды. Пятеро незнакомцев объединяются, чтобы выжить в челюстях гражданской войны и пробраться туда, где, по слухам, есть безопасный коридор.
Это 340 год до нашей эры. Преследуемый, преследуемый юноша-брамин клянется отомстить за ужасное убийство своего любимого отца. Холодный, расчетливый, жестокий и вооруженный полным отсутствием общепринятой морали, он становится самым могущественным политическим стратегом в Бхарате и преуспевает в объединении разоренной страны против вторжения армии этого полубога, Александра Великого. Столкнув слабые стороны обеих сил друг с другом, он одерживает злую и удивительную победу и успешно устанавливает Чандрагупту на трон могущественной империи Маурьев.
Пожилая Марта Бекетт — пленница в собственном доме, и так продолжается с тех пор, как ее старший брат исчез, когда ему было всего девять лет. Играя в прятки, он спустился в подвал и больше не вернулся. И теперь Марта поклялась защищать всех, кто еще жив, от зла, скрывающегося под половицами. Но что бы это ни было, оно проснулось — и снова хочет есть... Когда Марта обращается за помощью в полицию, Энни Грэм первой откликается на ее просьбу. Сейчас Энни Эшворт счастлива в браке с коллегой-полицейским Уиллом, у нее шикарный дом и любимая работа.
«Они услышали это! Звук! …От этого звука выворачивало и кровь стыла в жилах. Откуда-то из глубины комплекса, а может, из храма или даже из-под земли, неизвестной, невидимой, раздался звук, или точнее сказать, нечто, похожее на заунывный вой сирены, а может, выло какое-нибудь животное… Этот крик, эхом раздавшийся среди руин, был подобен вою голодного волка или койота: сначала шли низкие ноты, потом повыше; это походило на определенную мелодию, скорее даже погребальную песнь…».
Иногда жизнь человека может в одночасье измениться, резко повернуть в противоположную сторону или вовсе исчезнуть. Что и случилось с главным героем романа – мажором Алексеем Вершининым. Обычный летний денек станет для него самым трудным моментом в жизни. Будут подведены итоги всего им сотворенного и вынесен неутешительный вердикт, который может обернуться плачевными и необратимыми последствиями. Никогда не знаешь, когда жестокая судьба нанесет свой сокрушительный удар, отбирая жизнь человека, который все это время сознательно работал на ее уничтожение… Содержит нецензурную брань.
Logline Однажды Виталик знакомится с девушкой, — у вырытой могилы, прямо в момент похорон, и данная кадриль раскручивает цепочку абсурдно-комедийных ситуаций, где лейтмотивом выступает ревность, и кто именно ревнует — вопрос открытый до финала…Жанр: мистическая трагикомедия, чёрный фарс.