Марина Цветаева. Твоя неласковая ласточка - [30]
Радуется пожару.
Десятого января 1912 года МЦ пишет Максу в Париж:
Сейчас я у Сережиных родственников в Петербурге. Я не могу любить чужого, вернее чуждого. Я ужасно нетерпима.
Нютя — очень добрая, но ужасно много говорит о культуре и наслаждении быть студентом для Сережи.
Наслаждаться — университетом, когда есть Италия, Испания, море, весна, золотые поля…
Ее интересует общество адвокатов, людей одной профессии. Я не понимаю этого очарования! И не принимаю!
Мир очень велик, жизнь безумно коротка, зачем приучаться к чуждому, к чему попытки полюбить его? <…>
Дело с венчанием затягивается, — Нютя с мужем выдумывают все новые и новые комбинации экзаменов для Сережи. Они совсем его замучили. Я крепко держусь за наше заграничное путешествие. <…>
Пра очень трогательная, очень нас всех любит и чувствует себя среди нас, к<а>к среди очень родных. Вера очень устает, все свободное время лежит на диване. Недавно она перестала заниматься у Рабенек[13]… <…>
Пока до свидания. Пиши в Москву, по прежнему адр<есу>.
Стихи скоро начнут печататься, последняя корректура ждет меня в Москве.
Р. S. Венчание наше будет за границей.
Венчание произошло 27 января 1912 года в церкви Рождества Христова в Палашах, в Малом Палашевском переулке, 3, перед иконой «Взыскание погибших». Свидетельницей была Пра, в брачном документе подписавшаяся: «Неутешная вдова Кириенко-Волошина». Ветерок фарса не повредит.
МЦ, естественно, взяла фамилию мужа. Долгое время подписывалась МЭ.
Отец в сердцах посетовал в письме Нестору Котляревскому постфактум — 1 августа 1912 года: «Моя поэтесса напечатала другую книжку стихов; эта 18-летняя девица вышла замуж за 19-летнего недоучку-гимназиста. С нынешними дочерьми нет сладу. Также безрассудно повенчалась и 17-летняя моя дочь с 18-летним таким же недоучкой».
Он ошибался в возрасте и Марины, и Марининого мужа, тот был еще моложе.
Еще в октябре прошлого года МЦ писала Максу: «На полу глобус и никогда не покидающие меня сундук и саквояжи. Я не очень верю в свое долгое пребывание здесь, очень хочется путешествовать! <…>
Между тем 11 февраля выходит «Волшебный фонарь. Вторая книга стихов». МЦ подарила книгу Максу со следующей надписью: «Милому Максу с благодарностью за Коктебель. Марина. Москва, 11 февраля 1912». Книга Сережи «Детство» вышла из печати 28 февраля. «Волшебный фонарь» быстро разошелся, весь распродан.
Двадцать девятого февраля молодожены выехали за границу. В летописцы-хроникеры этой поездки возьмем Сережу — молодого литератора, оттачивающего слог.
Впереди — Франция, Австро-Венгрия, Италия, Швейцария и Германия. В начале марта они прибыли в Париж, где побывали на спектакле по пьесе Ростана «Орленок» с Сарой Бернар в главной роли. Саре Бернар было шестьдесят восемь, ее герою многократно меньше. 14 марта Сережа пишет сестре Вере: «Вчера вечером видал Сару в Орленке. Хотя и не мог всего понять, но все же был поражен игрой. Сара с трудом ходит по сцене (с костылем). Голос старческий, походка дряблая — и все-таки прекрасно!»
Здесь же в Париже они встретились с сестрой Анастасией, только что вернувшейся из Италии и посетившей в том числе их детское Нерви. Ася с Борисом, все еще не оформившие своих отношений, уехали из Москвы давненько — 11 декабря прошлого года. На европейских дорогах Ася успела размолвиться с Борисом и, проводив его до российской границы, вернулась в Европу одна. Марина дарит ей только что вышедший «Волшебный фонарь», Ася преподносит ей аметистовое ожерелье — свадебный подарок — на Эйфелевой башне.
На кладбище Монпарнас лежат родители Сережи — отец Я. К. Эфрон (1851–1909), мать Е. П. Дурново-Эфрон (1855–1910) и брат К. Я. Эфрон (1895–1910). Сережа пишет Лиле и Вере 22 марта: «…вчера и третьего дня был на могиле. Я ее всю убрал гиацинтами, иммортелями, маргаритками. Посадил три многолетних растения: быковский вереск, куст белых цветов и кажется лавровый куст. <…> Розы и елочка целы».
«Быкбвский» — вереск, похожий на тот, что рос в Подмосковье: в начале века семья Эфрон снимала дачу в Быкбве.
Сережа датирует письма по-европейски, МЦ все еще цепляется за «русский стиль». Пишет из Парижа в основном он. Письма короткие. Одно из пяти — от Марины, подписано — МЭ.
Он жалуется, что на какой-то момент «остались без денег. Сегодня суббота и Лионский кредит[14] закрывается в 3 ч. Мы этого не знали и остались без сентима». Ходят по музеям. «Сегодня был в Люксембурге (Люксембургский музей. — И. Ф.) — я ожидал от него большего. Лувром я прямо подавлен». Его меланхолия — их третий лишний.
Двадцать девятого марта: «Я в ужасе от Франции. Более мерзкой страны я в жизни не видел. Все в прошлом и ничего в настоящем (!!!). Я говорю о первом впечатлении. В вагоне из десяти пар девять целовались. И это у них центр всей жизни!»
Из Парижа выехали в Willach, курортный городок в Австро-Венгрии с серными источниками в окрестностях, и в тот же вечер прибыли в Вену: МЦ непременно хотела увидеть Шенбруннский дворец, где жил Римский король — герцог Рейхштадтский.
По приезде в Willach мы пошли осматривать город: масса зелени, цветов, улицы обсажены каштанами. На площади старинная готическая церковь — бывший францисканский монастырь, — с маленьким тенистым садом.
Борис Слуцкий (1919—1986), один из крупнейших поэтов военного поколения, прожил значительную и трагическую жизнь. Знаковую, как видится сегодня, — не случайно сказал о себе: «Я историю излагаю». Уроженец донецкого Славянска, проведший детство и юность в Харькове, к началу Великой Отечественной войны в Москве окончил два вуза. Образование дополнил суровым опытом фронта, пройдя всю войну — от Подмосковья до Австрии. Раны и контузии, послевоенные хвори и бездомность... — много испытаний досталось гвардии майору в отставке Слуцкому.
Поэт Евгений Евтушенко, завоевавший мировую известность полвека тому, равнодушием не обижен по сей день — одних восхищает, других изумляет, третьих раздражает: «Я разный — я натруженный и праздный. Я целе- и нецелесообразный…» Многие его строки вошли в поговорки («Поэт в России — больше, чем поэт», «Пришли иные времена. Взошли иные имена», «Как ни крутите, ни вертите, но существует Нефертити…» и т. д. и т. д.), многие песни на его слова считаются народными («Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую…», «Бежит река, в тумане тает…»), по многим произведениям поставлены спектакли, фильмы, да и сам он не чужд кинематографу как сценарист, актер и режиссер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поэзия Бориса Рыжего (1974–2001) ворвалась в литературу на закате XX века неожиданной вспышкой яркого дарования. Юноша с Урала поразил ценителей изящной словесности свежестью слова, музыкальностью стиха, редкостным мастерством, сочетанием богатой внутренней культуры с естественным языком той среды, от имени которой высказывалась его муза, — екатеринбургской окраины. Он привел нового героя, молодого человека приснопамятных 1990-х, «где живы мы, в альбоме голубом, земная шваль: бандиты и поэты». После раннего, слишком раннего ухода Бориса Рыжего ему сразу наклеили две этикетки: «последний советский поэт» и «первый поэт поколения».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».