Марина Цветаева. Рябина – судьбина горькая - [27]
Удача сопутствовала властям и в Толедо, где около полутысячи мятежников были попросту блокированы республиканцами в замке Алькасар, откуда те будут освобождены лишь два месяца спустя.
А вот в Севилье подавить путчистов не удалось. В разгар боевых действий между мятежниками и правительственными войсками на местный аэродром вдруг приземлились какие-то самолёты. Как оказалось, это были присланные генералом Франко из Африки части спецназа – 5-я бандера и 2-й марокканский табор, решившие в конечном счёте исход боя не в пользу республиканцев[53]. Губернатор Севильи сдался франкистам добровольно, а вот за здание телеграфа пришлось повоевать. Когда засевшие там вооружённые рабочие категорически отказались покинуть позиции, в дело были пущены крупнокалиберные пулемёты, не оставившие забаррикадировавшимся ни шанса…
В тот же день крупный десант частей марокканского корпуса был высажен в порту Кадиса. Несмотря на яростное сопротивление защитников города (порой уличные бои переходили в рукопашные схватки), к концу дня город-порт оказался под полным контролем мятежников. Но и это не всё. В Мадриде даже не догадывались, что из Вальядолида в сторону столицы уже выдвинулись вооружённые до зубов восставшие солдаты местного гарнизона. Это была крупная колонна мятежников под командованием полковника Серрадора.
С «безоблачным небом» было покончено надолго: всю Испанию заволокло едким дымом жаркого пламени братоубийственного пожара…
Будто в насмешку за объявленную «безоблачность», испанское небо зло отомстило мятежникам: 20 июля из-за отказа работы обоих двигателей разбился самолёт, в котором летел генерал Хосе Санхурхо, принявший было руководство восстанием. Мятеж возглавил Франсиско Франко, за которым стояли все африканские части.
Гитлеровская Германия и фашистская Италия с первых же дней мятежа (читай – Гражданской войны) в Испании поспешили оказать мятежникам самую действенную помощь оружием, деньгами и даже добровольцами. Будучи прагматиками, фюрер и дуче рассматривали испанскую войну исключительно как полигон для немецкого и итальянского оружия, в частности – для их танков и самолётов, ничуть не сомневаясь, что после окончания сей «заварушки» место Испании если и не в составе Итальянского королевства, то уж в рядах верных союзников «оси» – точно.
Как только немецкие истребители полностью очистили от республиканских самолётов небо над Гибралтаром, из Марокко в Испанию хлынул поток антиправительственных войск генерала Франко. За две недели германские и итальянские пилоты доставили из марокканского Тетуана 14 тысяч солдат и офицеров Африканского корпуса.
Кровавая карусель набирала обороты. 19 августа по обвинению в «разжигании революционной пропаганды» мятежники расстреляли известного испанского поэта Федерико Гарсиа Лорку. 30 августа на арене для боя быков в городке Бадахос путчистами было расстреляно более двухсот республиканцев.
«Мостовая перед зданием военной комендатуры залита кровью казнённых и усеяна их головными уборами, – писала парижская газета «Тан». – Арена для боя быков, где двое суток шли массовые расстрелы, похожа на глубокую кровавую лужу».
На следующий день после «мясорубки» в Бадахосе немецкие «Юнкерсы» совершают первый налёт на Мадрид. Город в дыму и пламени, больницы не успевают оказывать медицинскую помощь сотням раненых и обожжённых. На улицах посреди пепелищ лежат человеческие трупы. Пока к ним ещё боятся подходить, но скоро привыкнут…
Несмотря на растерянность в первый день бомбардировки, властям удаётся внушить жителям столицы, что враг не пройдёт. 3 сентября на трибуне перед многотысячным митингом одна из лидеров компартии Долорес Ибаррури.
«Если позволить фашистам продолжать преступления, которые они совершают в Испании, агрессивный фашизм обрушится и на другие народы Европы. Нам нужна помощь, нужны самолёты и пушки для нашей борьбы… Испанский народ предпочитает умереть стоя, чем жить на коленях», – кричит с трибуны неистовая Пассионария[54].
И, сжав кулаки, испанцы взрывают криком мадридскую площадь: «No pasaran!» («Они не пройдут!»)
И они не прошли. По крайней мере, тогда…
Ситуация в корне изменилась, когда в республиканской Народной армии началось формирование интернациональных бригад. Уже в конце октября 1936 года были сформированы первые четыре интернациональных батальона, составившие первую интербригаду, которую возглавил австриец Манфред Штерн («Эмиль Клебер»). Это соединение в Народной армии стало называться 11-й интербригадой. В ноябре была сформирована 12-я интербригада (командующий – Мате Залка («Лукач»), венгерский коммунист), а в декабре – ещё две: 13-я (Вильгельм Цайссер («Гомес»), немецкий коммунист) и 14-я (Кароль Сверчевский («Вальтер»), польский социалист). В 1937-м появились ещё три подобные интербригады.
Что ни фамилия – то легенда. Венгерский коммунист Мате Залка являлся душой своей 12-й интербригады. Неисправимый гуманист, он запрещал подчинённым бессудные расправы над пленными и воздерживался от расстрелов своих солдат, проявивших в бою малодушие и трусость.
