– Как вы отнесетесь к тому, – воскликнул он, – чтобы провести несколько месяцев в Лондоне? Возможно, для нас нашлось бы там местечко и при дворе, а до Парижа оттуда ближе, чем до Мадрида…
– Но прежде, – вздохнул Носе, – нам придется проскользнуть мимо стражи.
Гонзага хмыкнул.
– Да и ночь недостаточно темная… – продолжал Носе.
– Это ничего, зажги факел, Монтобер.
– Возьмите шпаги, господа. – И принц засмеялся. – Надо оставить послание для наших охранников. У них язык прилипнет к небу, когда они найдут пустое гнездо, а сам алькальд умрет от огорчения.
Через минуту, подняв факел, зажженный Монтобером, он добавил:
– За мной!
Перед ним открылась дверь, о которой никто не знал; за ней начиналась темная и сырая винтовая лестница, уходившая глубоко под землю. По лабиринту узких проходов они вышли за городские стены и очутились на берегу Мансанареса.
Украв две лодки, они поплыли по реке, добрались до Тахо и вскоре достигли Англии…
Лагардер, сопровождаемый главным алькальдом, тщательно обыскал дворец.
К столу кинжалом была приколота бумажка, на которой Гонзага нацарапал несколько слов:
«Филипп Мантуанский не боится шпаги Лагардера. Он уходит, чтобы подготовить гибель его и Авроры де Невер».
