Марид Одран - [302]

Я несколько секунд в задумчивости смотрел в пространство.

— Спасибо, доктор Бешарати, — наконец сказал я.

— Конечно, это еще не доказывает, что в обоих случаях им пользовался один и тот же человек.

— Это я понимаю. Но есть шанс, что это был один и тот же. Теперь я точно знаю, что мне делать и как.

— Ладно, — сказал медэксперт, — я не знаю, что вы имеете в виду, но всеже желаю вам удачи. Да будет с вами мир.

— И с вами, — сказал я, опуская трубку. Наказывая врагов и вознаграждая друзей, я решил подумать, что бы мне такое сделать для доктора Бешарати. Он несомненно заслуживал благодарности.

Той ночью я рано отправился спать и наутро я оправился достаточно, чтобы выбраться из постели и принять душ. Кмузу хотел, чтобы я избегал всяческих усилий, но это было невозможно. Была пятница — день Шабад, — и я был должен появиться на параде чаушей.

Я съел обильный завтрак и оделся в сизую форму, подаренную мне шейхом Реда. Брюки с черными лампасами были сшиты прекрасно и скроены так, чтобы заправлять их в высокие черные сапоги. Мундир со стоячим воротничком и лейтенантскими нашивками. Здесь также была высокая фуражка с черным козырьком. Полностью одевшись, я посмотрел на себя в зеркало. Мне подумалось, что сходство этой формы с нацистской не случайно.

— Как я смотрюсь, Кмузу? — спросил я.

— Это не ты, йа Сиди. Определенно, это не твой стиль.

Я рассмеялся и снял фуражку.

— Ладно, — сказал я. — Абу Адиль был достаточно добр и подарил мне эту форму. Й самое меньшее, чем я могу отплатить ему, так это ради него надеть ее разок.

— Не понимаю, почему ты должен это делать. Я пожал плечами:

— Может, ради любопытства.

— Надеюсь, хозяин дома не увидит тебя в этой одежде, йа Сиди.

— Я тоже на это надеюсь. Теперь подгони машину. Парад состоится на бульваре аль-Джамаль, рядом с мечетью Шимааль. Боюсь, нам придется где-нибудь оставить машину и пройти несколько кварталов. Возле мечети толпа по-прежнему густая.

Кмузу кивнул. Он спустился по лестнице, чтобы завести «вестфаль»-седан. Я пошел вслед за ним, решив не принимать наркотиков и не брать моди-ки с собой. Я не знал в точности, во что ввязываюсь, и мне хотелось сохранить ясность мысли.

Когда мы добрались до бульвара, я просто испугался, увидев такую толпу. Кмузу начал объезжать ее по аллеям и боковым улочкам, пытаясь подъехать поближе к месту сбора чаушей.

Через некоторое время нам пришлось сдаться и пройти остаток пути пешком. Мы пробивались сквозь толпу. По-моему, то, что я был в форме, немного помогало мне, но продвигались мы все равно медленно. Я увидел высокую платформу с трибуной, покрытой флагом с эмблемой чаушей. Я увидел Абу Адиля и Кеннета, обоих в форме. Шейх Реда стоял и болтал с другим офицером. Он был без своих адских модиков. Меня это порадовало — я не желал иметь дела с Абу Адилем, претерпевающим свои электронные страдания.

— Кмузу, — сказал я, — я хочу попробовать залезть на платформу и поговорить с шейхом Реда. Я хочу, чтобы ты подошел сзади. Старайся держаться поблизости. Ты можешь мне понадобиться.

— Понял, йа Сиди, — озабоченно сказал он. — Будь осторожен и не лезь на рожон.

— Не полезу.

Я медленно протискивался скозь толпу, пока не добрался до задних рядов чаушей, стоявших на центральной полосе бульвара. Оттуда добраться до передних рядов было легче. И всю дорогу мне кивали и отдавали честь знакомые ополченцы.

Я добрался до края платформы и поднялся по трем ступенькам. Реда Абу Адиль по-прежнему не видел меня. Я подошел к нему и отдал честь. Его форма была куда более элегантна, чем моя. По-моему, пуговицы на ней были золотые, в то время как у всех прочих — бронзовые. На его воротнике вместо бронзовых полумесяцев были искривленные золотые мечи.

— Надо же! — сказал Абу Адиль, отвечая мне таким же приветствием. Вид у него был удивленный. — Вот уж не ожидал, что ты придешь.

— Я не хотел разочаровывать вас, сэр, — сказал я с улыбкой. Повернулся к его помощнику. — Ну, как дела, Кении?

Кеннет был полковником и прямо-таки любовался собой в ботфортах.

— Я же говорил тебе, чтобы ты не называл меня так, — прорычал он.

— Говорил. — Я повернулся к нему спиной. — Шейх Реда, ведь чауши — это военизированные силы Ислама. Я помню, что некогда это была группа, которая должна была очистить город от чужаков. Теперь мы с гордостью носим Символы веры. Я только что подумал — неужели Кеннет один из нас? Могу поспорить, что он христианин. Или, может быть, даже иудаист.

Кеннет схватил меня за плечо и развернул лицом к себе.

— Свидетельствую, что нет бога, кроме Бога, — продекламировал он, — и Мухаммед пророк Его!

Я ухмыльнулся.

— Прекрасно! У тебя это действительно здорово получается. Продолжай в том же духе.

Абу Адиль нахмурился:

— Кончайте ваши детские ссоры. Нам сегодня предстоит подумать о делах более важных. Эта наша первая публичная демонстрация. Если все пойдет как надо, мы получим сотни новобранцев, и чаушей станет вдвое больше. Вот что имеет значение.

— О, — сказал я, — вижу. А что с беднягой стариком Абд ар-Раззаком? Или это только предлог?

— Зачем ты пришел? — спросил Абу Адиль. — Если ты собираешься смеяться над нами…