Марго Мертц все уладит - [84]

– Марго? – спросил Эйвери, естественно, меня заметив.

– Э-э. Привет.

– Ты чего?

– Ничего.

Я неуклюже выпрямилась, стряхивая с рубашки песок и листья.

– Ты что, упала?

Эйвери дал мне шанс выпутаться из неловкой ситуации. Или предположил самое очевидное – что еще я могла делать в живой изгороди? В любом случае я обязана была воспользоваться подсказкой. Но я не хотела больше врать Эйвери. В этом-то и была наша беда. Поэтому я сказала правду. Неприглядную, унизительную и отталкивающую.

– Нет. Если честно, я пришла извиниться. Но… струсила и решила спрятаться в кустах… Думала, ты меня не заметишь…

Эйвери почесал затылок.

– Ясно.

В пылу чувств я чуть не проболталась, что он мне нравится, что меня переполняют эмоции и жаль, что я не замечала этого прежде. Но это было бы лишним. Я приехала не затем, чтобы налаживать отношения. Я должна загладить перед ним вину.

Повисла долгая пауза: я мучительно подбирала слова. Эйвери заговорил первым:

– Послушай, у меня гости. Может, в другой раз?

Я посмотрела ему под ноги и увидела гору обуви. Изнутри неслись голоса, возле дома стояли машины. Более того – кто-то выглядывал в окна сквозь шторы. Круто. Лучше не бывает.

– Извини… Можно я скажу, что хотела, и уйду? Я быстро, обещаю. А то я уже два раза проходила в последние дни.

Господи, Марго! Что ты несешь?

– Ладно.

Он вежливо пожал плечами, оглянувшись на приятелей.

– Прости, что я не была с тобой честной и не рассказала, почему хочу встречаться. Прости, что использовала тебя. Это было нечестно. Ты такого не заслуживал. И да, ты прав. Оказывается, я совершенно себя не знаю. Но… я пытаюсь разобраться. Понять, почему я так поступаю.

Эйвери хотел что-то сказать, но я перебила:

– Еще извини за то, что не пошла на прием твоей матери. Ты просил меня несколько раз, и я знала, что для тебя это важно. Надо было пойти. – Я разошлась не на шутку, меня откровенно несло. И все же я не замолкала: – И прости, что в седьмом классе называла тебя за спиной Эйвери Блин. Никакой ты не Блин.

– Блин? Что, прости? Почему?

– Не знаю. Никогда не задумывалась.

– Ясно. И…

– И да, еще одно! Прости, что принимала тебя за маньяка. И что попрекала богатством. Ты, конечно же, ни в чем не виноват. Просто я завидовала. Шикарный бассейн, отдельный холодильник для газировки – это круто.

Я развела руками и демонстративно пожала плечами.

– У меня все. Прости, что отвлекла от гостей. Спасибо, что выслушал. Еще раз извини.

Суетливо отвернувшись, я зашагала в сторону автобусной остановки. Ответа, каким бы он ни был – насмешкой или прощением, – я бы уже не вынесла. Поэтому сбежала. Мой тур с извинениями подошел к концу, но чувства не успокаивались. Кажется, полегчало, но стало грустно. К радости, что все закончилось, примешивалась пустота в душе.

Была крохотная, фантастическая надежда, что Эйвери догонит меня, развернет к себе и скажет, что ценит мои извинения. Что он прощает меня и тоже ко мне неравнодушен. А потом… не знаю. Смех, поцелуи, медленные танцы посреди проспекта и все такое…

Но ничего, конечно же, не было. Я подобного финала не заслуживала. Поэтому я села в автобус и в одиночестве поехала домой.

29. Марго Мертц: Грязи.нет

Учебный год подошел к концу. Старший класс, где учились Шеннон, Кайл, Крис, Клэр Джубелл и Гарольд Минг, успел выпуститься прежде, чем история со «Шлюшками Рузвельта» стала достоянием общественности. Увы!

Я мечтала, чтобы Криса арестовали на церемонии вручения дипломов. Пусть он поднимется на сцену, директор протянет ему документы, он повернется к толпе, собираясь показать непристойный жест, и тут ворвется полиция в броне, и на него нацепят наручники. Родители запричитают, начнут возмущаться, а Криса волоком вытащат за дверь. Затем настанет черед Пи-Боя, который учится на год младше, поэтому будет сидеть в зале. Этот урод начнет сопротивляться, махать руками, орать, что он ни при чем, но его тоже утрамбуют в полицейский фургон. А Кайл побелеет и заплачет, громко и визгливо, опозорившись до конца дней. Историю подхватят журналисты. В «Норт-Вебстер газетт» будут печатать одну статью за другой, потом происходящим заинтересуются на федеральном телевидении и у меня возьмут интервью, предложат пройти у них стажировку, но я гордо откажусь (потому что стажерам они не платят!).

И еще одно – самое главное! Имена всех, кто загружал фотографии на сайт или скачивал их оттуда, напечатают огромными буквами, чтобы читалось издалека, на рекламном щите у трассы возле гипермаркета. Пусть их знает вся страна, пусть их предадут анафеме и лишат стипендий. Извращенцев надо наказать! Тогда наше общество воспрянет, и к тому времени, когда я поступлю в колледж, с токсичным патриархатом будет покончено.

Прекрасные мечты, согласитесь!

– Марго? – окликнула мама. – Опять замечталась? Ты собираешься чистить картошку?

Ах да, я обещала ей помочь.

– Прости! Я сейчас!

Я схватила овощечистку и принялась кромсать картофель для нашего коронного блюда, которое предполагалось отнести на вечеринку в честь Четвертого июля у дяди Ричарда – ее переносили уже дважды и теперь наметили на август.

В реальности расследование вокруг «Шлюшек Рузвельта» продвигалось гораздо медленнее, чем в моих мечтах. И не так красочно.