Маргелов - [86]
В это время дивизия генерала Маргелова получала новое оружие. Прямо к позициям грузовики службы тыла подвозили боеприпасы. Артиллеристам выдавали еще пахнущие краской орудия. Тем же транспортом отправляли в тыл, на ремонт покалеченные в боях пушки и бронетехнику. Поступило пополнение, но командиры ему не обрадовались. Дело в том, что среди новоприбывших были в основном призванные в западных областях Украины. Некоторых в военкоматы привозили прямо из леса, под конвоем солдат НКВД. Самостийщики, участники националистических формирований, одинаково ненавидевшие и германскую власть, и советскую, попали в Красную армию, можно сказать, по воле злого рока — этакая ирония истории — и тут же были брошены в бой. Александр Васильевич Ткаченко, чей взвод тоже пополнялся выходцами из Западной Украины, рассказывал, что климат во взводе сразу изменился. Когда, к примеру, рота поднималась в атаку, кто-то из заместителей командира роты обязательно пробегал по линии окопов, чтобы поднять «задержавшихся», а попросту выгнать трусов из траншеи, заставить их догонять роту. Частыми были случаи отказа идти в бой. Началось мародерство. Всё это тут же стало известно в штабе дивизии, и Маргелов приказал искоренять все проявления уклонения от боя самыми решительными мерами.
Но главной работой по укреплению дисциплины и поддержанию в подразделениях должного морально-политического состояния Маргелов по-прежнему считал боевую учебу. Поэтому как только немного утихли бои, тут же приказал приступить к обучению пополнения материальной части личного оружия, действиям в бою одиночного бойца, в составе отделения, взвода и роты. Отрабатывались приемы боя в обороне, в наступлении, в ночное время. Уже когда миновал пик танковых атак, обнаружилось, что в ротах больше половины солдат боятся гранат, а противотанковые умеют бросать лишь один-два бойца из отделения, как правило, сержанты и командиры взводов. Некоторые еще до боя выбрасывали выданные им оборонительные Ф-1, прятали, закапывали в траншеях — опасались сильного разлета осколков.
Когда командиру дивизии доложили об этом, он решил сам удостовериться в верности полученной информации. Одна рота сменила в окопах первой линии другую, и он с офицерами штаба прошел по маршруту, которым двигались солдаты от места сосредоточения и выдачи боеприпасов до траншеи. Пока дошли, под кустами и в окрестных свежих воронках собрали до десятка гранат различных типов, включая противотанковые и трофейные. Трофейные гранаты тоже использовали в бою — они были удобными, с длинными деревянными ручками, и забрасывать их можно было достаточно далеко и точно.
Маргелов пришел в траншею, собрал командиров взводов и отделений и сказал:
— Ну, вот что, славяне, сейчас, после нашего разговора, выделите по одному человеку от каждого отделения, и пусть они перероют в тылу весь снег, обшарят все кусты и воронки, но чтобы гранаты, выданные перед сменой, были все в наличии. Проверить по списку! Командир роты — через час доложить о выполнении.
После короткого инструктажа генерал прошелся по траншее. Заглянул в солдатские котелки, в патронники винтовок и автоматов, проверил затворы пулеметов. Поговорил между делом с солдатами разных возрастов — о доме, о настроении, о котловых, о взаимоотношениях с командирами, спросил, есть ли вопросы и претензии.
А когда вернулись в штаб, принялся чистить свой маузер. Глядя на его усердие, полковник Шубин кивнул на разобранный пистолет командира дивизии и пошутил:
— Василий Филиппович, так вроде ж боя сегодня не было. Или я что-то пропустил?
— Пропустил, Валерий Федорович. Бой сегодня был. И еще какой… Посмотри, в роте да и во всем полку сейчас обстановка начнет меняться. Надо это дело и на другие полки распространить. А личное оружие… — Он погладил рукоятку маузера и посмотрел на офицеров оперативного отдела. — Личное оружие, товарищи офицеры, чтобы оно было безотказным и надежным, как и женщину, трогать надо как можно чаще.
Глава двадцать третья
ЗА ДУНАЕМ
Во время боев личный состав подразделений менялся стремительно — кто ранен, кто убит. На смену им приходило пополнение. С ротацией рядового состава дело было налажено — пополнения приходили исправно. А вот офицеров, особенно младших, командиров взводов и рот, постоянно не хватало. Сержанты командовали взводами, а лейтенанты — ротами. И вот в один из дней в штаб дивизии на «студебекере» прибыла команда. Маргелов в это время стоял возле крыльца штабной избы, курил папиросу.
Откинулся полог тента, и на снег, скрипя новенькими сапогами, начали выпрыгивать лейтенанты и старшие лейтенанты. Тут же построились. Сорок пять человек! Вот это пополнение! «Должно быть, подумал Маргелов, командование задумало большое наступление. Иначе как объяснить такую щедрость?»
Строил команду молодой капитан. Стройный, плечистый, подтянутый. Что-то в его фигуре, пружинистой походке и взгляде внимательных серых глаз показалось Маргелову знакомым.
— Равняйсь! Смир-на!
Капитан умело чеканил шаг. Лицо серьезное, сосредоточенное. А глаза веселые, почти насмешливые. Что за ерунда? Маргелов поднял к виску ладонь с оттопыренным пальцем. Капитан, докладывая о прибытии команды лейтенантов, смотрел то в глаза генералу, то на его оттопыренный палец и вдруг засмеялся:
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.