Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - [174]
Последний пример характеризует не только метод, использованный Бретоном, но прежде всего его стиль, насквозь порнографический. Вот Маргарита вскоре после смерти Ла Моля: она «уже через неделю стала ощущать какое-то необычное возбуждение, из-за которого стала неразговорчивой и не находила себе места. Ей требовалось что-то успокоительное. И она нашла такое средство в лице молодого придворного по имени Сен-Люк, который славился неистощимой мужской силой. За несколько встреч он совершенно избавил Марго от мучений. После этого молодая королева снова стала появляться на придворных балах. В один из вечеров она познакомилась с красавцем, которого звали Шарль де Бальзак д'Антраг, и стала его любовницей». После трех месяцев заточения в Лувре «она превратилась в настоящую тигрицу, лишенную самца. Пронзительное желание, сжигавшее ее плоть, временами доводило ее до болей в пояснице, до невозможности сдержать какой-то нечеловеческий крик»[888], и т. д. Остается сказать, что эта книга имела непрерывный успех в книготорговле и имеет его по сей день.
Сразу же вслед за «Историями любви в истории Франции» в 1959 г. вышла книга Клода Барре «Безумные романы королевы Марго». Это книга карманного формата с яркой обложкой, изображающей смуглую молодую женщину решительного вида, со смелым декольте, какая могла бы входить в современную серию «Harlequin». Биография, очень беллетризованная, начинается словами «Чертова шлюха!» — это Карл IX нагибает голову Марго в день свадьбы. Королева — любовница трех своих братьев, но при этом безумно влюблена в Гиза: «Пылкие и лишенные малейшей стыдливости, молодые люди предавались любви там, где их застигало желание». Милости удостаивается и Пибрак: «Она его не отвергла […] и приласкала» — напомним, что на самом деле все было совсем наоборот: королева наотрез отказала своему влюбленному канцлеру. По существу сюжет идет от одного любовника к другому по списку из «Сатирического развода», у Генриха периодически происходят припадки ревности, пикантность интриге придают и два убийства по вине королевы — Ле Га и гонца Жуайёза. Все сдобрено изречениями такого рода: «При дворе, как и повсюду, где собираются, живут, знакомятся мужчины и женщины, самец неизменно ищет добычу. Что касается нежных козочек, они редко бывают более недоступны, чем требует этикет»[889]. Стиль не так порнографичен, как у Бретона, но нередко переходит допустимые границы вульгарности, чему свидетельство — «танцулька» в Камбре.
Новый шаг был сделан в 1965 г. Жаном Бабелоном, еще раз преподнесшим публике «Королеву Марго». На сей раз это даже нельзя назвать биографией. Это ворох исторических фактов, эпизодов из легенды и личных соображений, где вычленить некую историю жизни невозможно. Хронология изувечена, рассказ наполнен намеками (мать «не любила ее, и не без оснований»), глупостями (развод квалифицируется как «кризис чувств»), грубыми ошибками (Коризанда перепутана с Габриэлью д'Эстре), искаженными цитатами (Карл якобы сказал: «Если святой отец откажет, я возьму свою сестру Марготон под руку и выдам ее замуж прямо во время проповеди»). Об этой невообразимой путанице дает представление следующий фантастический перечень: «Романы королевы Марго были бесчисленны. Генрих де Гиз был, без сомнения, первым, но как составлять список, куда каждый миг добавляется новое имя: Ле Га, Ла Моль, Бюсси д'Амбуаз, Сен-Жюльен, виконт де Тюренн, Шанваллон, Пибрак, вплоть до маленького певца по имени Виллар, которому дали кличку "король Марго" и который, как считалось, подарил этой бесплодной женщине бастарда, ставшего капуцином — братом Анжем»[890]. Несчетные пошлости, вроде упоминания «уже похотливых маленьких принцев», соседствуют с выспренностью, претендующей на поэтичность: «Религия! это молния, в любой момент озаряющая мертвенно-бледные грозовые тучи». Все пронизано неизменным желанием принизить способности и стремления Маргариты: «Она была здоровей братьев, но в ней был такой же зачаток некоего врожденного беспокойства, который она хотела поставить на службу своему честолюбию. Честолюбию и неудержимому эгоцентризму, которому оказывали дурную службу невнятные способности, нестабильность психики, физическое или эмоциональное бесстыдство». «Виртуоз любви», она действовала, не размышляя, «шпионя на службе то у одного, то у другого попеременно»[891].
В том же 1965 г. Жан Бабелон воспользовался выходом своей книги, чтобы издать в «Нумизматических тетрадях» короткую статью о нескольких медалях с отчеканенным изображением «"толстой Марго", как ее непочтительно называл ее брат Карл»[892]. Королева представлена здесь как «женщина, занимающая первое место в галерее распутных знатных дам». Все эти примечания красноречиво говорят о раздражении, какое вызывали женщины, претендующие или претендовавшие на занятия политикой, когда подавляющее большинство воспринимало «сексуальное освобождение» как крайний предел эмансипации женщин.
Наконец, через три года в одной «коллекции живописных и вольных мемуаров» вышли «Мемуары Королевы Марго», издатель которых, не довольствуясь тем, что впервые назвал их так, напечатал их в одной книге с «Тайной историей Теодора Агриппы д'Обинье, написанной им самим» — это было новое название, которое получила автобиография врага Маргариты. Видно, что для королевы ничего не жалели! Заметные искажения в названиях книг были не единственной модификацией, сделанной в текстах. Так, рассказ Маргариты перебивается бесчисленными промежуточными заголовками, и ее слова (переданные прямой или косвенной речью), с одной стороны, выделены курсивом, с другой — имеют форму диалогов, причем смена говорящего всякий раз отмечается красной строкой! Вступление, написанное Франсуа де Клермон-Тоннерром, составлено в сдержанном духе, но слово в слово воспроизводит легенду и анонсирует, что сочинение охватывает «события 1563–1587 гг.»
