Маресьев - [45]

Далее Маресьев вспоминал: «Я думаю: ехать в тот полк, опять ничего не выйдет, так как там требовали, чтобы написали черным по белому, что разрешаем. Тогда я прихожу к майору Ширяеву и прошу, чтобы меня опробовали здесь. И я стал летать в Люберцах с майором Абзианидзе. Сделали мы с ним полет на УТИ-4. Он спрашивает:

— Как себя чувствуешь?

Я говорю:

— Сижу, как в своей машине.

Он говорит:

— Я тоже ничего не могу сказать против.

В конце концов, написали заключение: годен на все истребители. Я с этим заключением — к врачам. Те читают и не верят. Я говорю: „Ну, что же теперь мне делать?“ Они говорят: „Давайте начальника штаба этой части и летчика, с которым вы летали. Мы все соберемся и дадим окончательное заключение“.

Я тогда пошел в отдел кадров просить, чтобы их затребовали в Москву. Они приехали на комиссию, и комиссия дала совместное заключение: разрешаем тренировочные полеты по специальному курсу обучения и, если покажет хорошие результаты, то считать годным в истребительную авиацию. С этим заключением я поехал в ЗАП[28] и там начал тренироваться».

И на этот счет есть документ, на основании которого Врачебно-экспертная комиссия Института авиационной медицины ВВС Красной армии допустила нашего героя к тренировочным полетам в истребительной авиации:

АКТ

23 марта 1943 г. комиссия в составе: начальника Центрального Авиационного госпиталя ИАМ КА полковника м/с Миролюбова В. Г., начальника 4 отдела Института полковника м/с Собенникова И. К., начальника штаба 937 ИАП майора Анисимова и штурмана-летчика того же полка майора Абзианидзе рассматривала вопрос о допуске к летной работе в истребительной авиации лейтенанта Маресьева А. П., прошедшего испытательный полет на УТИ-4 13 марта 1943 г. в 937 ИАП с положительным результатом.

Комиссия считает возможным допустить лейтенанта Маресьева к вывозным тренировочным полетам по курсу боевой подготовки истребительной авиации 1943 г. по первому разделу. При наличии положительных результатов тренировочных полетов лейтенант Маресьев может быть допущен к летной работе в истребительной авиации ПВО страны.

Но и этот документ еще не стал пропуском Маресьеву в истребительную авиацию. Последнее слово было за флагманским врачом ВВС РККА генерал-майором медицинской службы Л. Г. Ратгаузом, на имя которого Собенников 24 марта направил рапорт. В нем председатель Врачебно-экспертной комиссии Института авиационной медицины написал, что «поскольку случай этот является единственным в экспертизной практике, считаю необходимым довести о нем до Вашего сведения. Командирую лично лейтенанта Маресьева, чтобы продемонстрировать, насколько хорошо он пользуется протезами». К рапорту был приложен приведенный выше акт.

Неизвестно, ездил ли Маресьев лично к генерал-майору медицинской службы Ратгаузу, но ответ за подписью его заместителя уже через два дня был дан: «Для решения вопроса о допуске лейтенанта Мересьева А. П. [так в документе. — Н. К.] к летной работе на самолетах истребительного типа, флагманский врач ВВС КА генерал-майор медицинской службы Ратгауз Л. Г. принял следующее решение: тов. Мересьева необходимо проверить на учебно-тренировочном истребителе в течение 10–15 дней, дав ему нагрузку по 3–4 вылета в день. В процессе этой тренировки за тов. Мересьевым необходимо наблюдение инструктора и врача. По окончании тренировки тов. Мересьева необходимо с письменным заключением наблюдавших лиц направить в ВВС КА к флагманскому врачу».

Так окончательно решилась судьба Маресьева на полеты в 14-м запасном истребительном авиационном полку (зиап). Этот полк, базировавшийся в окрестностях города Иванова, был такой же учебно-боевой воинской частью ВВС, что и 16-й запасной истребительный авиационный полк, находившийся под Куйбышевом, где Маресьев в октябре 1941 года переучивался на Як-1. Здесь также занимались обучением, подготовкой и переучиванием летного состава строевых частей, осуществляли подготовку маршевых полков и отдельных экипажей.

Разница состояла лишь в том, что в 14-м зиап переучивание шло еще и на истребителях иностранного производства, в частности на британских «Харрикейнах», американских «Киттихоках» и «Аэрокобрах». Их перегоняли с Аляски через Берингов пролив и всю Сибирь. Заокеанскую технику в рамках ленд-лиза поставляли США — союзник Советского Союза в войне с Германией. Облет «иностранцев» проходил на аэродроме Южный, а советские крылатые машины Ла-5, Як-7, Ил-4, Ут-2, другие типы самолетов летчики осваивали на аэродроме Северный.

На аэродром Северный и прибыл на попутном транспортнике Маресьев. На летном поле в тот момент оказалось много полкового люда — летчики, технический и обслуживающий состав чистили взлетную полосу от выпавшего накануне снега. Неожиданно их внимание привлек летчик с тростью в руках, с чемоданчиком, в брюках навыпуск, в ботинках и меховой куртке. Летчики, известно, народ веселый, острый на язык.

— А это что за пижон? — с удивлением, не без улыбки сказал летчик-инструктор капитан Михаил Каснерик, глядя на шагающего Маресьева. — И как ему не холодно в ботиночках…

— Ботиночки-то фасонистые, — включился в разговор еще кто-то из летчиков-инструкторов.