Марджори в поисках пути - [47]

— Не говори так, Маша, я считаю, что ты выглядишь потрясающе, — сказал дядя.

Мистер Зеленко спросил:

— Почему вы идете куда-то обедать, в конце концов? У нас достаточно еды, больше, чем достаточно…

— Деликатесы. Все, что знает эта семья, — это деликатесы, — улыбнулась Маша. — Если я когда-нибудь буду кормить ребенка, я, вероятно, дам ему горчицу из одной груди и пиво из другой. Нет, спасибо.

— Не будь такой смешной, — сказала мать, взглянув на дядю. — У меня не было времени, чтобы приготовить обед сегодня утром, и вы знаете почему, мисс Лентяйка…

Мужчина в кресле засмеялся и сказал:

— Я купил много рыбы и сыра, Маша. Есть прекрасный копченый сиг…

— О, не беспокойтесь, Лау, девочки хотят поболтать о тебе, это естественно, — сказала миссис Зеленко. — Пусть идут.

— Как насчет того, чтобы представить меня Марджори, Маша? Я так много о ней слышал, сказал мужчина, поднимаясь с кресла. На нем был помятый серый костюм, ростом он был немного ниже Маши.

Маша перевела взгляд с отца на мать.

— Что? Неужели вы, два дурака, не могли познакомить Лау и Мардж? Марджори, это мой жених — Лау Михельсон.

Маленький человек протянул руку. У него была дружелюбная милая улыбка, почти что мальчишеская, несмотря на постаревшее лицо и волнистые седые волосы. Его маленькие зубы были широко посажены, а впереди блестели две золотые коронки.

— Здравствуйте, Марджори. Это действительно очень приятно после всего того, что Маша рассказала мне. Вы как раз такая красивая, как она и говорила. Естественно, я предубежден и, таким образом, не могу согласиться, что вы затмеваете ее.

Марджори была так удивлена, что не смогла ничего ответить. Она механически пожала ему руку.

— Представьте себе! Ты оставляешь Лау сидеть там, — возмутилась Маша.

— Я был на кухне — сказал мистер Зеленко, — пытался рассортировать еду. Там по крайней мере сорок пакетов.

Лау Михельсон объяснил:

— Маша сказала мне, что в доме нечего есть. Я просто подумал, удивлю вас и принесу кое-что к обеду…

— Ну, ладно, не стоит так громко об этом кричать. Мы уходим, — сказала Маша. Она обняла мистера Михельсона, поцеловала его в ухо и стерла след от губной помады. — Встретишь меня в пять в «Плаза», чтобы выпить?

— Сегодня я играю в гандбол с Милтом, дорогая.

— А когда ты не играешь в гандбол с Милтом? Мне кажется, что ты пытаешься излечить меня от привычки к коктейлю, мой друг.

Ее тон был нежным и подтрунивающим. Она сказала Марджори:

— Это вредит здоровью.

— Ну, я могу отменить игру сегодня, — медленно произнес мистер Михельсон. Он все говорил медленно. — Я играю только по понедельникам, четвергам и субботам. И это приносит мне большую пользу, ты же знаешь, Маша.

— Бог с тобой, конечно же, это так. Встреть меня у Пьера в шесть тридцать.

— Договорились, Маша.

Когда девушки вышли на яркую, солнечную улицу, Маша уже больше не казалась такой переменившейся. Тяжелые черты лица остались теми же самыми, хотя Маша избавилась от полноты. Так думала Марджори, когда девушки подмигнули и улыбнулись друг другу при первом блеске солнечных лучей.

— Пройдемся или возьмем такси? — спросила Маша. — Сегодня такой чудесный день.

— Пройдемся, конечно же.

Маша взяла Марджори под руку. Они пошли по узкой улице, придерживая свои шляпки на порывистом ветру.

— Приятно видеть тебя, — сказала Маша, ее голос был тише, чем в квартире, и менее металлический. Марджори пожала ей руку.

Они зашли за серые каменные стены Центрального парка. Маша подняла голову, понюхала воздух и вздохнула.

— Что-то есть в этом парке в марте. Он мертвый, но ты всегда можешь услышать позывные весны, не правда ли? Посмотри на это невинно-голубое небо. Я могла бы закричать.

— Почему бы тебе не закричать обо всех людях? — спросила Марджори. — Ты ухватила мир за хвост. Я ужасно рада за тебя.

Маша сказала, смеясь:

— Просто мне повезло. Ты знаешь, что ты практически опрокинула Лау у меня в гостиной? Я собиралась подразнить тебя. Рассказать, что он ростом в шесть футов и выглядит, как Кларк Гейбл, и имеет яхту и прочее. Этого нет, но есть много, чем может похвастаться Лау. И все же теперь, когда ты увидела его, это все равно что ты заглянула в конец таинственной истории. Спокойный, не правда ли? Он провел всю свою жизнь в самоуничижении, но он действительно умен, и он совсем особенный, а также совершенно прелестно веселый.

Она взглянула на Марджори, идущую молча рядом с ней, и ее усмешка стала немного печальней.

— Что ты действительно подумала о Лау, Мардж? Он произвел на тебя какое-нибудь впечатление?

— Женихи все похожи на аутсайдеров, не правда ли, Маша? Я видела его только мгновение. Он похож на отличного парня и совершенно опьянен тобой, в чем как раз самое главное.

— Ты тоже отличный парень, — сказала Маша.

Их высокие каблуки зацокали по каменной дорожке, вызывая легкое эхо. Скамейки с лужицами воды были пусты. Никого не было видно, кроме служителя парка с мешком, собирающего старые газеты на грязном коричневом газоне.

— Лау приобретает некоторые знания. Он невероятно умен насчет одного и невероятно наивен насчет другого. Для меня было настоящим открытием, что такие люди существуют. Не только существуют, но и процветают. Но главное то, как ты говоришь, что он дьявольски приятный человек. И он, конечно же, считает, что я теплая пижама. Но представь меня завоеванной гандбольным дьяволом! Ты знаешь, когда я в первый раз встретила его, он только что пришел с гандбольной игры. Это капризная личность, с волосатой грудью, с потоками пота и усмешкой от уха до уха. Он только что победил парня двадцати одного года, боксера-профессионала ростом в шесть футов. Он играет с этим своим партнером, этим Милтом Шварцем, три раза в неделю. И самое интересное, он выигрывает так же часто, как и проигрывает. Ему пятьдесят два, а Милту двадцать один, и Милт был в гандбольной команде Городского колледжа.