Марат - [20]

Достаточно вдуматься в изображенную здесь картину, чтобы увидеть в ней воплощение тех мыслей о республике равенства и свободы, которыми вдохновлялся знаменитый автор «Эмиля» и «Общественного договора» — Жан Жак Руссо. Это был тот идеальный мир равенства, который позже огнем и железом пытались претворить в действительность якобинцы 1793–1794 годов. В другой части «Цепей рабства» Марат уточнял свое представление об идеальном эгалитарном обществе, подчеркивая, что оно возможно лишь при небольших размерах государства. «Скромные размеры государства, — писал Марат, — немало способствуют поддержанию в нем царства справедливости и свободы и всегда тем успешнее, чем меньше государство». Нетрудно заметить и в этом все то же влияние Руссо. Усвоить присущую Руссо идеализацию небольших республик равенства было для Марата тем легче, что перед его взором уроженца кантона Невшатель, как и перед взором уроженца кантона Женевы — Руссо, стояла одна и та же идеализированная их воображением патриархальная республика — Швейцария.

Но Марат в «Цепях рабства» отнюдь уже не был правоверным учеником и последователем Руссо; молодой автор в ряде важных вопросов шел многим дальше своего учителя.

Марат дал весьма глубокое объяснение происхождения государства, выводя его из насилия. Он шел в этом важном вопросе общественной теории дальше Руссо и многих иных выдающихся мыслителей восемнадцатого века. В «Цепях рабства» можно также найти замечательные догадки о классовой природе государства. Правда, в рассуждениях Марата о государстве рядом с глубокими догадками материалистического характера соседствовали и чисто идеалистические воззрения. Политика монархов, представителей государственной власти нередко объяснялась у него моральными побуждениями, рассматриваемыми в их «чистом» виде, вне связи с материальной средой. Развитие деспотизма, политического и социального гнета Марат объяснял прежде всего невежеством народа.

Можно было бы привести и иные примеры идеалистического объяснения закономерностей, определявших развитие исторического процесса. Но нужно ли это? Удивляться надо не тому, что Марат в объяснении тех или иных общественных явлений оставался во многом на идеалистических позициях. Заслуживает внимания иное: сила и глубина мысли Марата, когда он, преодолевая идеалистические воззрения, озаряет светом стихийно-материалистического анализа явления социальной жизни и ее процессов, остававшихся темными, непонятными для его современников.

Так, подробно разбирая многочисленные коварные и вероломные приемы, с помощью которых деспотическая власть постепенно закабаляет народы, Марат подходит вплотную к пониманию роли классов и классовой борьбы в историческом процессе. Конечно, и терминология и само мышление Марата еще очень далеки от научной теории классов, которая была создана лишь в середине девятнадцатого века трудами Маркса и Энгельса.

Марат лишь подходил к этому пониманию. Но он уже утверждал, что скопление земельной собственности в руках немногих приводит к тому, что «класс независимых граждан исчезает и государство состоит лишь из господ и подчиненных». Марат видел различие между интересами богачей и бедняков: «Богачи стремятся к наслаждениям, а бедняки к сохранению существования». В отличие от многих своих современников — мыслителей Просвещения, подчеркивавших в первую очередь противоречия между интересами третьего сословия и двух привилегированных сословий, Марат главное внимание обращал на противоречия между бедными и богатыми.

К этому вопросу он возвращался многократно в своем сочинении. Он уточнял и конкретизировал, где именно сильнее всего проявляются эти противоречия. «У наций коммерческих, где капиталисты и рантье почти всегда идут рука об руку с откупщиками, финансистами и биржевиками, большие города содержат лишь два класса граждан, из коих один прозябает в нищете, а второй — полон излишеств; один обладает всеми средствами угнетения, а другой не имеет никаких средств к защите».

Приближаясь к пониманию роли классов и классовой борьбы в историческом развитии общества, Maрат подошел также к пониманию классовой природы государства. «Становясь господами слабых, сильные в известной мере становятся и господами государства», — писал Марат.

Сочинение Марата замечательно еще и тем, что оно является одним из первых в политической литературе восемнадцатого века, в котором дана острая критика пороков нового, капиталистического строя в ту пору, когда он только рождался.

Острое социальное зрение Марата, внимательно изучавшего окружавший его мир, столь различный в Невшателе, Женеве, Бордо, Париже и Лондоне, позволило ему увидеть не только очевидные для всех пороки и болезни старого, ущербного феодального общества, но и неустранимые изъяны и отталкивающие черты нового, молодого, идущего на смену феодализму буржуазного строя.

Одна из глав книги Марата носила название «О торговле». В отличие от многих французских буржуазных писателей восемнадцатого века: Кенэ, Дюпона, Гурне, Кондорсе, развивавших мысль о благодетельности свободного развития торговли, Марат в трактовке этого вопроса примыкал к другому течению французской общественной мысли, представленному Руссо и его школой. Он выступал с резким осуждением торговли и особенно спекуляции и шел в своей критике торговли значительно дальше Руссо.