Мара - [17]

Долгое время он зарабатывал на жизнь тем, что изображал на ярмарке здоровенную бабу. Именно в тот период своего творчества он и познакомился в баре «Мемфис» с Краснокожим. Индеец показал ему как-то бутылочку с зельем, приготовленным по старинному рецепту их племени, — снадобьем, которое, он клялся, может вылечить абсолютно любого от абсолютно любой болезни. Гораса замучила в то время какая-то гадкая сыпь, он решил испробовать волшебную силу эликсира на себе и залпом опрокинул стаканчик этой гадости. Когда на следующее утро Перкинс обнаружил, что хворь как рукой сняло, он понял, что напал на золотую жилу. Он радовался не только тому, что сможет теперь добывать себе пропитание — его сердце восторженно колотилось при мысли, что он наконец-то утрет нос этим самодовольным молокососам, которые еще пешком под стол ходили, когда он уже выступал на арене.

И Горас тотчас же отправился на поиски индейца. Тот дрых, вдребезги пьяный, но Горас разбудил его, и они быстро договорились. Краснокожий — другого имени у него не было — будет готовить для Перкинса эликсир. Кроме того, он нарядится в национальный костюм, нацепит бусы и будет исполнять индейские песни. Об остальном он, Горас, позаботится сам, но обещает сделать индейца чертовски богатым.

Уговорить Берти ему удалось с трудом: она ни в какую не хотела покидать насиженное гнездышко. Перкинсу пришлось дать ей кучу самых разных обещаний — так, он побожился, что завяжет с азартными играми, — пока Берти наконец согласилась. Они купили два подержанных автофургона, кое-какой необходимый реквизит и отправились на свой первый заработок.

Дела пошли сразу. Не то чтобы они тотчас бешено разбогатели — нет, но им вполне удавалось кое-как сводить концы с концами и жить той жизнью, которая вполне устраивала и Гораса, и Берти.

Долгое время Горас пытался выведать у Краснокожего рецепт эликсира, но индеец оставался непреклонным. А сегодня утром Горас начал винить во всех бедах жену. Какого черта она прилипла к нему и не оставит его наконец одного?

«Сам виноват, — ответила ему Берти. — Ты совершенно не разбираешься в людях. Зачем ты нанял эту прохвостку Бонни? Помнишь, я с самого начала предупреждала тебя, кто она такая. И вот смотри, что вышло».

В глубине души он сознавал, что жена права, но от этого еще сильнее бесился. Теперь же Горас сожалел, что обозвал жену жирной коровой. Конечно, она теперь на добрые тридцать фунтов note 1 тяжелее, чем была, когда они сбежали, но на корову она все же не похожа. Коровы мирные и дружелюбные, а Берти язвительнее, чем дюжина самых ядовитых змей.

Но в любом случае нужно поскорее помириться с ней. Будет ужасно, если она перестанет с ним разговаривать или, еще хуже, откажется слушать его.

Горас уселся на лежавшее на обочине дороги бревно и достал из кармана сигару. Отрезав кончик перочинным ножом, он вытер его слюной, чиркнул спичкой по подошве ботинка и закурил.

Его запасы гавайских сигар подходили к концу, и теперь он экономил. Он сидел, размышляя, и стряхивал пепел на землю. Вдруг до его слуха донеслись звуки, напоминавшие детский плач. О Господи, откуда на грязной дороге, вдали от всякого населенного пункта, взяться младенцу?

Но всхлипывания послышались вновь, и Горас насторожился. Всю свою жизнь он предпочитал оставаться в стороне от чужих проблем, но был при этом от природы чрезвычайно любопытен. А посему он аккуратно обрезал сигару, сунул остаток в карман, поднялся и оглянулся вокруг.

Плач доносился из-за высоких колючих кустарников. Горас раздвинул ветви и оказался у края канавы, с обеих сторон которой разросся боярышник. Сперва он ничего необычного не заметил, но, присмотревшись повнимательнее, различил, что за кустами что-то розовеет.

«О Боже! — подумал он. — Боже мой, это же обнаженное тело».

Горас похолодел от ужаса. Меньше всего на свете ему хотелось оказаться замешанным в убийстве. Но, с другой стороны, не может же покойник плакать?

И он недолго думая раздвинул кусты боярышника. Перед ним действительно было распростерто тело, притом женское, и притом абсолютно голое. Женщина лежала на спине, раскинув ноги; чудовищные синяки и кровоподтеки явно свидетельствовали о том, что ее жестоко избили.

Длинные огненно-рыжие волосы женщины полностью закрывали лицо, но тело ее — несмотря на следы побоев — представляло собой одну из прекраснейших женских фигур, которые когда-либо видел Горас. А он, что ни говори, считал себя знатоком в этом вопросе.

Сперва он подумал, что она все-таки мертвая. Но тут женщина слегка пошевелилась, и в душу Гораса закралось чувство стыда. Ясно было, что ее изнасиловали, и сделал это, естественно, мужчина. А Горас ведь тоже мужчина. Он, правда, ни одну женщину в жизни не брал силой, но все же… он тоже мужчина.

Но сейчас было не до ложной скромности. Девушка — а это была очень молодая девушка — вновь издала плаксивый звук, тот самый, что с самого начала привлек внимание Гораса, и он спрыгнул к ней в канаву. Не удержавшись, Горас шлепнулся на грязное дно, но тотчас поднялся, стряхнул песок и глину и склонился над девушкой.

Первое, что пришло ему в голову, — это скинуть пиджак и набросить на нее, чтобы прикрыть наготу. Он так и сделал. Девушка открыла глаза и испуганно вскрикнула.