Мао Цзедун - [4]

. На начавшемся вслед за Пленумом VII съезде КПК Мао выступил с политическим отчетом «О коалиционном правительстве», где отмечал, что регулярные войска КПК стали главной силой в войне против японских захватчиков; он не исключал возможности гражданской войны после окончания войны с Японией, но сделал упор на том, что предпочтительнее избежать ее. На съезде был принят новый устав KПK, в котором отмечалось: «Коммунистическая партия Китая во всей своей работе руководствуется идеями Мао Цзэдуна». Так была заменена прежняя формулировка о марксизме-ленинизме как основе идеологии Коммунистической партии.

Чтобы внедрить в сознание партии ту мысль, что идеи Мао Цзэдуна дополняют марксизм-ленинизм, потребовалась длительная борьба, массовые чистки и репрессии, особенно при подготовке VII съезда КПК. Эта борьба носила название кампании по «исправлению стиля». Мао одержал победу и через 24 года после создания КПК стал ее лидером. «VII съезд, проходивший в 1945 г. под председательством товарища Мао Цзэдуна, — повествует бывший председатель Военного совета ЦК КПК Дэн Сяопин, — был после создания нашей партии самым важным съездом в период демократической революции. VII съезд обобщил исторический опыт зигзагообразного развития китайской демократической революции за 20 с лишним лет, разработал верную программу и тактику, устранил в партийных рядах ошибочные взгляды и обеспечил на основе марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна их идейное единство и небывалую сплоченность. Он заложил фундамент для победы новодемократической революции во всей стране»[18].

На VII съезде КПК Мао Цзэдун был избрав на специально учрежденный для него пост Председателя ЦК КПК [19]. Этот пост был придуман самим Мао, который теперь становился выше Генерального секретаря ЦК партии. А поскольку Чан Кайши тоже был председателем (вэйюань-чжан в верховном государственном органе) и в народе его так и звали «председатель», то Мао, став «председателем», творил свой имидж главы нации.

В 56 лет Мао Цзэдун вышел на арену мировой политики как лидер Китайской Народной Республики, уже имея за плечами известный дипломатический опыт переговоров с представителями США, зачастившими в Яньань в 1944–1945 годах. На контакты с зарубежными деятелями неизменно накладывали особый отпечаток актерские черты его характера. Рассказывая о Мао как о человеке, А. А. Громыко отмечал, что, «если отвлечься от его теоретических установок, от его мировоззренческих концепций и особых взглядов в политике, то перед вами предстанет человек в общем любезный и даже обходительный. Мао понимал шутку и сам к ней прибегал. Старую китайскую философию он считал своим родным домом, основательно ее штудировал и говорил об этом. Со знанием ссылался на авторитеты. Мао Цзэдун уважал собеседника, который мог с ним потягаться в обсуждении проблем, но когда дело доходило до острых вопросов политики, то у него на лице появлялась маска. Мао тут же становился другим человеком. На моих глазах в Пекине он просидел весь обед рядом со своим главным гостем — Хрущевым, сказав не более десятка протокольных слов. Мои усилия и в какой-то степени усилия китайского министра Чэнь И положение не выправили»[20].

Сноу пришел к выводу, что основная черта политических взглядов Мао Цзэдуна заключалась в том, что он стремился в первую очередь подчеркивать роль Китая как великой державы. Рассказывая о формировании своего мировоззрения, Мао отмечал, что «сначала это была конфуцианская школа, в ней я шесть лет учил „Четверокнижие“ и „Пятикнижие“ и в то время очень почитал Конфуция, а потом я попал в буржуазную школу и учился в ней семь лет, в буржуазной школе преподавали только буржуазную философию, я тогда очень почитал Канта, особенно же верил в дуализм. Сначала у меня была феодальная идеология, а потом буржуазно-демократическая». Рассматривая эволюцию его взглядов, исследователи считали возможным выделить три ее главных звена: традиционализм, анархизм, марксизм.

Традиционализм впитывался Мао Цзэдуном со школьной скамьи, при чтении художественно-исторической литературы, посещении традиционного китайского театра и от уличных народных сказителей. Первым его учебником был конфуцианский канон «Луньюй» [21], который он часто цитировал. В яньаньских пещерах Мао постоянно вспоминал примеры из истории Китая, цитировал классические книги, особенно эпохи Чуньцю[22]. В произведениях Мао часто встречаются упоминания сюжетов и персонажей исторических романов «Троецарствие», «Речные заводи», «Путешествие на Запад», приводятся примеры из истории династий Цинь, Хань, Тан и Мин, когда известные полководцы с помощью более совершенной стратегии и тактики одерживали блистательные победы. Составление хитроумных планов стало в политике Китая традицией. От решений важнейших проблем и до народной игры в облавные шашки (вэнцзи) — всюду велось состязание в составлении стратагем.

В годы антияпонской воины Мао Цзэдун часто ссылался на борьбу крестьянских повстанческих армий, широко использовавших партизанские приемы. Лозунг «древность на службу современности» как идеологическая установка возник у Мао не случайно. Идеи превосходства китайской культуры над другими, составлявшие основу воспитания в старом Китае, сформировали догмат его китаецентристской внешней политики. Древность использовалась Мао для конструирования социально-политических, экономических и философских основ его идей, а в политической практике он использовал сведения из древних канонов, посвященных военному искусству и дипломатии. В них Мао искал рецепты возрождения былого имперского величия