Манзовская война. Дальний восток. 1868 г. - [4]

Благополучно избежав встречи с другим, втрое сильнейшим маньчжурским войском, Хабаров летом 1652 года перешел из Ачанского острога к устью Зеи и остановился у Кокореевского улуса. К тому времени атаман осознал, что расходы на экспедицию превышают прибыли, и решил обыскивать амурские берега непрерывно. Не всем казакам такое решение пришлось по сердцу, и 136 человек, возглавляемых С. Поляковым и К. Ивановым, отделившись, спустились вниз по течению Амура до его устья. Оставшийся с Хабаровым отряд, несмотря на подошедшее перед тем из Албазина подкрепление, насчитывал почти столько же бойцов, сколько было перед схваткой с маньчжурами. Но после неё положение переменилось. Понимая это, атаман отправился в погоню, отыскал успевших поставить острог бунтарей, осадил и, взяв измором в феврале 1653 года, арестовал Полякова с Ивановым.

Между тем, о событиях на Амуре узнали в Москве, и задумали послать туда войско князя Н.Н. Лобанова-Ростовского, численностью 3000 человек, а для подготовки похода направили головной отряд дворянина Д.И. Зиновьева, которому поручили наградить Хабарова и вместе с тем собрать сведения о Даурии и упорядочить присоединение новых земель. Прибыв на место в августе 1653 года, Зиновьев немедля потребовал от атамана устройства острогов и распашки казённой десятины. Хабаров воспротивился было, но Зиновьев обвинил строптивца в нераспорядительности и растрате казенных средств. Затем он освободил Полякова с Ивановым и, возвращаясь в Москву, забрал всех троих с собой, назначив начальником О. Степанова Кузнеца, позднее официально утвержденного приказным человеком реки Амура. Однако Степанову, как и его предшественнику, было не до развития собственного производства. Недостаток продовольствия в опустошенных Хабаровым местностях заставлял приказчика думать только о грабеже дауров. Пять лет канаки Степанова совершали походы по Амуру, Сунгари и Уссури, собирая ясак, отнимая хлеб, сражаясь с местным населением и маньчжурами, разоряя улусы и закладывая собственные острожки, пока 30 июня 1658 года очередная маньчжурская рать на 47 судах не окружила их в Корчеевской луке, ниже устья Сунгари. В бою погибли или были пленены 270 человек, сложил свою голову и Степанов. Остальные либо вскоре пали от рук инородцев в низовьях Амура, либо разбежались. На некоторое время русские почти исчезли с берегов реки.

Возвратились они туда спустя семь лет, когда на пепелище Албазина явилась группа казаков во главе со смотрителем Усть-Кутской соляной варницы Н.Р. Черниговским, бежавшим от наказания после убийства илимского воеводы Л. Обухова, обесчестившего его жену. К тому времени маньчжуры, основные силы которых с 1644 года ушли на завоевание Китая и не могли надежно защитить собственные земли от проникновения пришельцев с севера, попытались создать на подступах к своим границам буферную зону. Приняв в расчет образ действий Хабарова и Степанова, они решили подорвать основу «продовольствования» казачьих отрядов в тех местах и переселили дауров и дючеров на реку Нонни (Наньцзян). Люди Черниговского застали Амур опустевшим. Но намерения их были иными, нежели у предшественников, и вскоре на месте прежнего Албазина вырос новый большой острог с тремя башнями, а вокруг него появились избы и пашни. Через шесть лет Черниговский отправил в Нерчинск и Москву богатый ясак, был прощён и назначен албазинским приказчиком.

Год от года множилось число заимок и деревень близ устья Зеи. В трех днях пути от Албазина возникла Покровская слобода, где вскоре насчитывалось более 80 крестьян пахавших государеву десятину. Опираясь на крепкую продовольственную базу, Черниговский и его преемники ходили в низовья Амура за ясаком. В 1677 году выше по течению Зеи был срублен Верхозейский острог, в 1679 — Селемджинский и Долопский. Постепенно по берегам Зеи и Амура сложилась довольно густо заселенная волость. Впрочем, главным городом Забайкалья стал к тому времени Нерчинск, заложенный десятником М. Уразовым на берегу Шилки ещё в 1653 году, но сожжённый инородцами через четыре года и восстановленный спустя год воеводой А.Ф. Пашковым на новом месте — при впадении в Шилку реки Нерчи.

Именно в Нерчинск, к воеводе Д.Д. Аршинскому, послали маньчжуры в 1669 и 1670 годах под видом чиновника разведчика Шаралдая с жалобой на казаков, собиравших ясак с дауров и дючеров, и требованием выдать перешедшего в подданство царю эвенкийского князьца Гантимура, называвшего себя властителем племён, живших по Шилке. В действительности же задачей этой миссии была рекогносцировка российских владений. Маньчжуры, занявшие на тот момент значительную часть Китая, но ещё не утвердившиеся в нём, старательно скрывали подготовку внезапного удара по своему северному соседу. По восшествии в 1662 году на китайский престол второго представителя новой, цинской династии, малолетнего императора Канси (Сюань Е), регентский совет, всерьёз опасавшийся продвижения русских к югу от Амура, повелел готовить войска для захвата уже освоенного казаками левого берега реки. При этом маньчжуры, недружелюбно принявшие в 1656 году российское посольство во главе с Ф.И. Байковым, в 1657 и 1668 годах радушно встречали посланных в Китай с торговыми караванами И. Перфильева и бухарца С. Аблина, а в 1670 году оказали почести направленному в Пекин воеводой Аршинским казачьему десятнику И. Милованову. На обратном пути он привёз в Нерчинск грамоту императора Канси. Вместе с тем, весной 1672 года в окрестностях острога появился с вооружённым отрядом сановник Монготу, распространявший среди ясачных инородцев слух о грядущем изгнании русских и пытавшийся заставить их уйти в Маньчжурию.