Манзовская война. Дальний восток. 1868 г. - [2]

Более объективным оказался сын М.П. Тихменева, полковник Н.М. Тихменев, опубликовавший в шести номерах «Военного Сборника» за 1908 год большую статью «Манзовская война», ставшую первой и до наших дней единственной попыткой подробного и вполне объективного изложения событий 1868 года с оценкой значения их для укрепления позиций России в дальневосточном регионе. В последующие годы краткие замечания на эту тему делали в своих исторических очерках Н.П. Матвеев, полковник Р. Иванов⁵.

В советский период исследователи, посвятившие свои труды различным аспектам истории освоения Приморского края и международным отношениям на Дальнем Востоке, о самом крупном до начала XX века вооруженном выступлении китайцев на российской территории практически не писали. Так, умолчали о нем А.П. Георгиевский, А.Л. Нарочницкий, В.М. Кабузан, А.И. Алексеев, Р.В. Макарова, Л.М. Горюшкин, Л.В. Александровская, авторы обобщающих трудов «Международные отношения на Дальнем Востоке», «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма», «Очерки истории Дальнего Востока России»⁶. Отдельными фразами на этот счёт ограничивались биографы Н.М. Пржевальского. Опубликованная в 1983 году монография О.И. Сергеева о дальневосточном казачестве в двух абзацах дает некоторое представление о столкновении с манзами, хотя автор и преувеличивает роль официальных властей Китая. Такой же объём уделён данной теме Ф.В. Соловьёвым, выпустившим в 1989 году монографию о китайском отходничестве, а в 1996-м вскользь коснулся её в своей статье В.В. Синиченко⁷.

Между тем, история этого малоизвестного конфликта достаточно поучительна, особенно в наши дни, когда столь высока вероятность выступления сепаратистских и иных вооружённых формирований, условия для возникновения которых на территории России и у её границ существуют ныне и сохранятся в обозримом будущем.

Описываемые события, насколько позволяют источники и литература, датируются по старому стилю. В некоторых случаях для уточнения приводится двойная датировка.

НОВЫЕ ЗЕМЛИ

Безостановочным расширением на восток от Уральского хребта Россия обязана предприимчивым казачьим атаманам, уводившим свои ватаги «встреч солнца» в поисках земель, богатых золотом и пушниной, зверем и хлебом. Разные это были люди. Кто искал только поживы, кто добросовестно исполнял приказы поставленных Москвою воевод, кто стремился хоть ненадолго ощутить полноту собственной власти, выскользнув из-под их тяжелой руки, а кто и бежал от наказания. Не отставали от атаманов и воеводы, подчинявшие сперва ближнюю, а затем и дальнюю округу своих владений. Но всех одинаково манили, завораживали бескрайние пространства, расстилавшиеся за едва успевавшими потемнеть бревнами все новых и новых острогов. Где-то там, на востоке, лежали легендарные страны, изобиловавшие всякими плодами и дарами земными. Верной дороги туда не знал никто. Иногда шли просто наугад, по единственно возможным среди лесов, болот и гор путям — рекам, за сотни верст, встречая все ту же суровую природу и скудный быт туземцев. Однако чаще всего пленные, а то и доброхотные сибирские инородцы указывали, где искать зажиточные или попросту враждебные им самим племена.

Первые смутные слухи о таких местах дошли до российских землепроходцев в 1639 году, когда тунгусы (эвенки) сообщили томским казакам Д. Копылова, поставившим на Алдане Бутальский острог, о большой реке Чиркол (Шилкарь), в низовьях которой возвышалась серебряная гора.

Известие заинтересовало Копылова, и он отправил на поиск этой горы своего помощника И.Ю. Москвитина. По Алдану, Мае к хребту Джугджур, а затем по Улье к берегам Охотского моря добрались казаки на исходе лета 1639 года и основали Усть-Ульинское зимовье. К тому времени они уже знали, что Чиркол носит и другое имя — Омур. В 1640 году москвитинцы даже сходили на двух кочах к устью Омура, собрав по дороге сведения о населявших берега этой реки даурах и гиляках. Годом ранее люди атамана М. Перфильева, посланного енисейским воеводой за ясаком к истокам Витима, также проведали о Шилкаре⁸.

Когда эти сведения достигли якутских воевод П.П. Головина и М.Б. Глебова, они в 1641 году снарядили для их проверки две партии. Одну, под начальством письменного головы Е.Бахтеярова, послали на Витим, а вторую — казака А.Маломолки — в верховья Алдана. Ни та, ни другая ничего выяснить не смогли, рассказы же о серебряной горе не утихали. Тогда Головин поручил доверенному письменному голове В.Д. Пояркову начальство над 132 казаками и отправил на Алдан, дабы отыскать новые земли и «объясачить» инородцев. 13 июля 1643 года партия вышла из Якутска и двинулась сначала вниз по Лене, а затем вверх по Алдану, Учуру, Гонаму к Становому хребту. Плыли до ледостава, заставившего вытащить лодки на берег Гонама и срубить зимовье. Однако терять время Поярков не стал. Выждав хорошего снега, он оставил в зимовье четыре десятка человек, с наказом перетащить по волоку вслед за ним провиант, а с остальными двинулся на лыжах зимним путём через перевал, достиг реки Брянты, правого притока Зеи, и спустился по ней до устья Умлекана, где основал ещё одно зимовье. Когда же небольшой запас взятого с собой продовольствия иссяк, Поярков послал пятидесятника Юшку Петрова с людьми к ближайшему даурскому городку Молдикидычу. Его жители встретили казаков дарами, но десятка быков и сорока коробов просяной муки гостям показалось мало, и они попытались овладеть самим городком. Завязался бой, в котором хозяева перебили часть отряда, уцелевшие же, выдержав трехдневную осаду, едва сумели прорваться. Возвратились казаки с пустыми руками, отчего остаток зимы пришлось жестоко голодать. Многие умерли, а выжившие спаслись лишь благодаря провизии, доставленной с Гонама весной 1644 года.