Маньяк - [18]

Шрифт
Интервал

— О чем говорил тот мужчина?

— Так, ерунда всякая… Куда еду, долго ли жду…

Она ехала в Морозовск, ждать надо было еще долго, и Александр попросил:.

— Умоляю вас, сядет, будет уговаривать пойти с ним, идите. Безопасность гарантируем, будем все время рядом…

Девушка согласилась. Но к ней он больше не подошел. Подсел к другой, что-то начал говорить. Это длилось часа полтора. Наконец девушка встала, пошла к выходу. Напарник Заносовского пошел за ней — выяснить, о чем шел разговор. Чикатило посидел немного, увидел девушку напротив, подсел к ней, начал заводить разговор. Она ему резко ответила. Встал, сел отдельно.

Было уже около трех часов ночи. Пассажиры, пристроившись кто как мог, спали. Задремал и Чикатило. Делали вид, что спят, и милиционеры. Но тут, уже в четвертом часу, на второй этаж поднялась девушка лет восемнадцати-девятнадцати в коричневом спортивном костюме, вроде лыжного, села на свободную лавку, потом легла. Чикатило встрепенулся. Пересел, начал разговаривать. Посмотрев по сторонам, прикрылся портфелем. Соседка вначале чем-то была недовольна, потом, минут через 15–20, кажется, договорились.

Снял пиджак. Что-то посыпалось. Собрал. Смотрят — куртка у девушки расстегнута, грудь доступна, он ее пиджаком прикрыл. Положил ее голову себе на колени, заслонил, пристроив портфель. Осматривается, наклоняется, улыбается, разговаривает. Одной рукой манипулирует под пиджаком, другой за портфелем. Начинает дергаться. Продолжается этот странный акт довольно долго. Наконец, уже в шестом часу, удивительная, парадоксальная эта пара поднялась. Направились вниз. «Теперь он поведет ее убивать», — подумал Заносовский. Но они разошлись по туалетам, долго никого не было. Наконец появился Чикатило. Еще раз он медленно прошелся по залам. Потом быстро направился в сторону железнодорожного вонзала. Боясь упустить его, Заносовский поторопился следом. Запыхавшийся напарник чудом заскочил вслед за ними обоими в трамвай, доложил:

— Девушка так к не появилась…

Вышел Чикатило на Буденновском проспекте, купил в магазине селедку и пошел на Центральный рынок…

— Ну все, надо брать, — сказал Заносовский товарищу. — Иначе в такой толпе мы его потеряем…

Он подошел к Чикатило сзади. Положил руку на плечо:

— Ну что? Приплыл, товарищ Чикатило… — сказал майор.

— Мне много раз приходилось задерживать преступников, — рассказывал мне Александр Заносовский. — Но когда повернулся Чикатило, я поразился: на лбу у него были такие крупные капли пота, каких я ни до того ни после не видел. Это не был просто страх. Это был ужас. Он боялся…

Его повели в отделение милиции на рынке. Заносовский попросил дежурного оформить протокол изъятия.

В портфеле у Чикатило находился столовый нож с лезвием сантиметров двадцать, конец его был деформирован. Были веревочки, проволочки, свернутые в кружочки. Грязноватое полотенце. Баночка вазелина. Бланки, квитанции.

Чикатило был растерян, подавлен. Объяснил, что ножом пользуется в командировках. О веревке и проволочках не нашелся что сказать. Вазелином пользуется после бритья.

Майор анализировал ситуацию снова и снова. Чикатило живет в Шахтах… Постоянно ищет контактов с девушками. В портфеле находятся средства, с помощью которых вполне мог бы совершить преступление. Кроме того, характер работы снабженцем связан с выездами, в том числе и за пределы области. Преступления совершаются в городах Шахты и Новошахтинск. Заносовский снова приходит к тому же выводу: «Это он, кого все мы ищем…» Основания для задержания имелись тоже: приставал к женщинам, эта сцена на автовокзале… Он позвонил начальнику своего райотдела Бондаренко:

— Иван Григорьевич, я задержал того, кого мы ищем по «Лесополосе». Присылай машину. Со всем содержимым привезу. Есть что показать… — Когда приехал, сразу зашел к Бондаренко:

— Иван Григорьевич, допроси сразу. Немедленно. Он сейчас горяченький, придавишь — расскажет. Посмотри, что он в портфеле возит… Всю ночь, понимаешь, всю ночь искал применения этим вещам. Он на грани раскола, учти…

— Ну хорошо, Сан Саныч, иди отдыхай. У тебя была трудная ночь… Иди, иди. Я буду заниматься…

— Да, слушай… Все это хозяйство из портфеля надо сдать на экспертизу…

На следующий день Заносовский с нетерпением спрашивал у Бондаренко:

— Ну как он, признался?

— Да нет. Я с ним беседовал, конечно. Но ничего прояснить не удалось. А тут узнали в следственной группе РСФСР. Народу понаехало. Забрали его у нас…

…Заносовский подождал некоторое время, не выдержал, поехал в областное управление. Задавал вопрос прямо: «Так признался Чикатило, которого я задержал?» Ему сказали, что взяли на анализ кровь. Оказалось, не тот человек, которого искали, группа крови не та…

Заносовский не мог успокоиться. Он чувствовал, тут что-то не так. Доверяя своей интуиции, снова шел к руководству. Заместитель начальника областного управления милиции Павел Чернышов относился к нему хорошо. Пользуясь этим, обратился к нему, стал доказывать, что не могла не совпасть группа крови, тут какая-то ошибка вышла.

— Тот это человек, Павел Павлович, уверяю Вас. Надо только еще раз проверить.

— Успокойся… Там люди знающие… Разберутся.


Рекомендуем почитать
Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III

Предлагаем третью книгу, написанную Кондратием Биркиным. В ней рассказывается о людях, волею судеб оказавшихся приближенными к царствовавшим особам русского и западноевропейских дворов XVI–XVIII веков — временщиках, фаворитах и фаворитках, во многом определявших политику государств. Эта книга — о значении любви в истории. ЛЮБОВЬ как сила слабых и слабость сильных, ЛЮБОВЬ как источник добра и вдохновения, и любовь, низводившая монархов с престола, лишавшая их человеческого достоинства, ввергавшая в безумие и позор.


Сергий Радонежский

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Добрые люди Древней Руси

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Иван Никитич Берсень-Беклемишев и Максим Грек

«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.


Оноре Габриэль Мирабо. Его жизнь и общественная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.


Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность

Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.